Посмотри в глаза чудовищ
Шрифт:
Николай Степанович еще раз кивнул.
Внезапно – где-то разомкнулись тучи – воздух косо прорезало розоватыми пластинами света. На какое-то время все прочее, что было в этом помещении, стало необязательным, призрачным: и собеседники, и огромный сейф в углу, и незаконченный бассейн с коробом застывшего раствора и торчащей из него навеки лопатой…
Каин протянул руку и взялся за край пластыря.
– Итак, вы меня поняли? – и потянул пластырь.
Это было больно.
– Где тут у вас сортир? – спросил Николай Степанович.
ГЛАВА 8
А что же делали эльфы с крадеными младенцами?
Гостеприимство Каина распространилось еще и на Бортового, но заложниц не коснулось, и это было понятно, но обидно.
– Итак, подведем промежуточный итог, – сказал Каин. – Мы преследуем одну цель. У нас общий враг. У нас равно нет друзей. Наша вражда объясняется всего лишь недоразумением. Я даже готов дать вам удовлетворение, но только после победы.
– Мгм… – неопределенно откликнулся Николай Степанович. – Скажите, милейший, а ваша затея с… э-э… ураном – на что нацелена?
Каин посмотрел на свою руку. В руке он держал рюмку.
– Если у нас ничего не получится, – сказал он, – и если мерзкие твари все-таки полезут наверх, мы приведем эту бомбу в действие. По нашим расчетам, сгорит вся сибирская тайга, займутся нефтяные пласты. Завод этого дурака тоже рванет… Через год настанет новый ледниковый период, который переживут только теплокровные…
Он выцедил водку.
– Кстати, о дураке, – сказал Николай Степанович. – Где он и что с ним?
– Должно быть, в аэропорту. Счастливое семейство вновь обрело… ну, и так далее.
– Не врете?
– А смысл? Он мне нужен. Зла я на него не держу. Опасности он тоже не представляет…
– Не для печати… – влез было Бортовой, но Николай Степанович прихлопнул его ладонью.
– Сейчас стало неинтересно, – сказал брюзгливо Каин, – а когда-то крысы таскали мне провиант из спецотдела Елисеевского. Где теперь такое найдешь? Сыр из дичи. Снетки в плетеных коробах. Кисло-сладкое мясо. Купаты по-имеретински. Раки в белом вине. И само вино: «Кахетинское № 8», «Красный камень», «Усахелаури № 21», коньяк «Двин»…
– Так бутылками и таскали? – изумился Бортовой.
– Тележка у них на то имелась…
– Так вот, не для печати. – Бортовой был упрям, на то и репортер: – Если я все правильно понял, вы хотите воспер… в'спре… пятствывовать воскрешению мертвых в день Страшного суда. А вот как к этому отнесется Русская православная церковь за рубежом? С ними вы согласовали?
Каин впервые улыбнулся.
– Еще Зверь не вышел из моря, – сказал он. – Вот он выйдет – и согласуем. – И посмотрел на часы.
– Зверь давно вышел, – сказал Николай Степанович и тоже посмотрел на часы. – Видите ли, дражайший, мы с вами находимся в несколько неравновесном положении. Вы когда-то пренебрегли отвлеченным знанием и сделались неспособны прочесть пылающие письмена. Вы преуспели в тактике, но безнадежно отстали в стратегии. Мы, каюсь, совершенно о тактике забыли и оказались в положении штаба, на который напоролась кучка выходящих из окружения врагов. Голодных, оборванных… Понимаете, о чем я говорю?
– Хотите возглавить операцию? Вы, единственный выживший штабной писарь?
– Нет, совсем нет. Да, кстати: а как вы поняли, что я – это я?
– Никак. Мы тупо и просто начали с Евпатории, нашли какого-то отставной козы депутата, который оказался до того разговорчив, что мы его даже не стали закапывать…
– Понятно. Давайте выпьем за упокой души этого несчастного авантюриста.
– А к'к же тогда… эт… в'скрешение? – опять встрял Бортовой.
– Будет тебе воскрешение, Миша. Расслабься. Значит, Сергей Илларионович, подвожу, как вы выразились, промежуточный итог. Я без вас победить могу. Вы без меня – нет. Видите, даже тактика ваша идет от неизбежности поражения…
– Какой упокой души? Он жив и здоров. Давайте лучше за погибель врагов.
– Поддерживаю.
– П'сть дохнут, как м'хи…
– Продолжаю мысль, – Каин поднял палец. – Оказалось очень просто выяснить, кто вы, зачем и откуда. Похоже, что о маскировке своих действий вы вообще не задумывались. Конечно же, единственный ратник на планете! Последний защитник Камелота! Ланцелот Прудовый. Вот. И что мы имеем в результате?..
– В результате мы имеем следующее: я знаю, где находится вход в усыпальницу ящеров, и знаю, как его открыть. Вы не знаете, где он, – и подавно не можете. Несмотря на всю вашу тайную армию и многовековой опыт сопротивления. Почему?
– Почему же не можем? Очень даже можем. Вот вами и откроем.
– Я понимал, что к этому все в итоге и сведется. К банальному принуждению. Так скажите, нужен мне такой союзник или нет?
– А у вас есть выбор?
– Разумеется.
– Нет у вас выбора! Потому что…
– Потому что вы уже захватили мою семью, – скучным монотонным голосом сказал Николай Степанович, – и готовы вот-вот предъявить мне их примерно в том же виде, что четыре часа назад – двух дорогих мне женщин? Эх, Сергей Илларионович. Господин лейб-гвардии поручик. Не стыдно?
– Не стыдно. На карту поставлено все.
– Я не об этом. Ослабли вы разумом, воюя против несчастных медлительных тварей. Тех, кого вы в Аргентину отправили, или уже нет, или торопятся уцелевшие с печальным известием…
Каин дернулся, как от внезапного ледяного прикосновения.
– Что?
– Это была ловушка, – холодно сказал Николай Степанович, доставая портсигар. – Крысоловка. Курить будете? Отличные сигареты, рекомендую… Я расставил несколько ловушек, и вы умудрились попасть во все. Что мне теперь прикажете с вами делать?