Пособие для Наемника
Шрифт:
Железный сжал кулаки, сделал два глубоких вдоха и выдоха и заставил себя продолжить движение вниз. Утро вечера мудренее. Сейчас… он просто не в силах разобраться в том, как ему следует относиться к этой женщине. Зато вот прямо сейчас ему следует проверить сохранность своего золота.
Эмрис вылетел в ночной город.
Договор с дожем подписали на следующий день. О судьбе советника Фрайнерина он заикнулся лишь однажды, на что тут же получил ответ от Рейберта:
— Как мне известно, отрубить руку — самое распространенное наказание за воровство. Я действовал сообразно, милорд,
По лицу дожа было сложно понять, разделяет ли он уверенность Рейберта. Однако легко читалось, что он предпочел бы как можно скорее завершить все дела с «этой особой».
Идель не нашла причин препятствовать.
По возвращении в «Невероятную котлету» после отгрузки сукна на городские склады эрцгерцогиня подманила Дарета и, сказав взять «пару ребят покрепче», отрядила на рынок продать освободившиеся из-под ткани повозки, оставив всего парочку под золото.
Дарет взвыл:
— Заче-е-ем?!
После ночных происшествий и дневных хлопот он выглядел заинтересованным надраться в стельку и от души поспать, а не заниматься еще какими-то там делами.
— Прости? — Сопротивление застало Идель врасплох.
— Ну вам же их подарила леди Талассия! — Взмолился Дарет. — И мы не сегодня-завтра выходим в Талассий, потому что именно там корабли до дома. Так и верните их ей. Зачем продавать-то?
Дарет, самый молодой из трех ее приближенных гвардейцев, приобрел до того умилительно-жалостливый вид, что одергивать его за фамильярность Идель не взялась. К тому же, разделяя настроение госпожи, Рейберт и Ульдред тоже посмеивались. Наблюдавший Эмрис понял, что Дарет в их компании зеленый. Может, не как «детская рвота», но определенно зеленый. Относительно Рея и Ульдреда в непосредственной близости Идель Дарет пристроен недавно, и внеочередных поручений ему еще перепадет.
— Подарки не возвращают, Дарет. Ими распоряжаются.
Дарет, видимо, хотел поспорить. Однако напрямую связываться не стал и решил, надавив на жалость, хотя бы удрать от неугомонной женщины.
— Миледи, а, можно, хотя бы завтра? Ну, пожалуйста. А то я со всеми этими поездками уже месяца два не пил хорошего самогона. И хорошего кабана не ел! Все какая-то местная рыба или протухшая свинья, которая больше похожа на барана…
— Дарет, — тихонечко напомнила Идель. Злиться на воина всерьез не выходило — она хорошо понимала усталость. Теперь, когда все разрешилось, всем хотелось расслабиться.
— Ну что! Я даже в борделе уже сколько времени не был!
— Ну-у, мне, конечно, жаль это слышать. — Эрцгерцогиня подошла ближе к воину и потрепала его по плечу. — Если хочешь, когда вернемся в Греймхау, брат Фардоза помолится о твоем здоровье.
Ее бойцы прыснули. Эмрис тоже не удержался от улыбки.
— А до той поры ты вполне можешь продать повозки, верно? Чем быстрее ты управишься, тем быстрее мы окажемся в Талассии.
Дарет надулся, отбурчался и откомандировался к купчим, а Идель, отвечая на вопросительный взгляд Эмриса, кивнула:
— Идемте, барон. Вижу, вы хотите многое спросить, — и, чуть вытянув уголок губ, добавила: — как обычно.
Оказавшись с Идель наедине, Эмрис испытал необъяснимое чувство. В комнате, где леди по-прежнему располагалась, не осталось следов ночного происшествия. Сама Идель тоже выглядела, как ни в чем не бывало, но это уже не вызывало у Железного удивления. Однако он осознал, что все, что они говорили в этой поездке вслух, зачастую вело к ссоре. А во все разы, когда безмолвно обменивались взглядами, они достигали подлинного понимания.
Эмрис хмыкнул: может, и сейчас предложить ей просто молча поесть и понадеяться на удачу?
— Начнете с места в карьер? — Спросила Идель, усаживаясь за стол — даже поза у нее та, какую он уже досконально выучил! — и плавным движением руки приглашая Эмриса устроиться напротив.
Железный усмехнулся: она тоже неплохо его изучила. Похоже, им написано во имя компромисса начать говорить по привычкам собеседника: ей не затягивать сильно, ему — не сигать с головой в прорубь.
— Знаете, — Эмрис сел и поелозил руками по пустому столу, — в предыдущей таверне, где мы останавливались, хозяйка сильно благоволила Крейгу. Там я мог бы, прикрываясь его именем, попросить нам добротный обед. Но в нынешних условиях даже не знаю, станет ли это жестом доброй воли. — Железный улыбнулся. Значительная часть его все также удерживала дистанцию из опасений и подозрительности — не стоит до конца расслабляться рядом с Идель. Но, чему у нее точно стоило поучиться, так это прятать свою настороженность за фасадом непринужденной, даже легкомысленной светской болтовни.
— Вас напрягает, когда стол пуст?
— Любая еда превращает пустой стол в дружеский. Ну или хотя бы в переговорный.
Идель испытующе всмотрелась в лицо Железного:
— Это именно то, о чем вы хотели поговорить, верно? Переговоры с дожем и торги сукном?
Эмрис утвердительно покачал головой.
— Пошлите, пожалуйста, за водой. И пусть принесут чего-то легкого. Может, меда, сыра. Фруктов. Это не нужно готовить, — улыбнулась леди.
Когда еду принесли, Эмрис не стал ждать приглашения или разрешений.
— Мне показалось, сегодня молодой дож против вчерашнего был крайне не в духе, — заметил Эмрис и потянулся за кувшином — разлить воды. Идель коротко и тихо посмеялась:
— Еще бы! Вчера он верил, что у него все схвачено.
Эмрис задержался посреди движения, когда отставлял кувшин. Идель взглядом указала на сосуд, чтобы Железный не отвлекался. И когда мужчина завершил маневр, ответила:
— Право, барон, вы же не думали, что поведение советников и их ночной визит прошли без ведома дожа?
— М-м, — коротко удивился Железный. — То-то он больно быстро уступил и согласился на условия, которые еще вчера казались ему спорными.
— О, барон, — Идель пригубила воды. — Исход ни одних по-настоящему серьезных переговоров не решается при встрече сторон.
— Он решается сильно заранее, верно?
— И он очевиден уже в тот момент, когда двое садятся за стол, — подытожила Идель. — Потому что один из них садится со стороны силы, а другой со стороны слабости.
Эмрис сузил глаза, осмотрел разделявший их стол, и спросил: