Потешная ракета
Шрифт:
На звонок боярина мгновенно явился слуга и проворно принес лист дорогой сливочной бумаги и свинцовый карандаш.
Феодосия с благоговением взяла его в руку.
– Италийский?
– Ей, из Флоренции. Возьми себе. У меня еще есть.
– Нет-нет… – пролепетала Феодосия. – То дорого.
– Брось, отче! Черти скорее самоходную коляску.
Феодосия набросала от руки чертеж в трех проекциях.
– Посчитать передаточные числа, диаметры и нужную скорость требуется время.
– Колико
– С час.
– Прикажу готовить нам закусить. А ты, Феодосий, вычисляй спокойно. Сам Бог занес меня в ваш балаган! – задорно воскликнул Соколов. Но тут же поправился: – Прости, на ваши инсценированные чудеса. Хотя загадка петухов долго не давала мне покоя. Как вы вместо черного подметывали белого?
– Горячей молитвой, – с нарочито серьезным видом ответила Феодосия.
– Секрет?
– Именно.
– Умеешь хранить секреты?
– В монастыре по-другому нельзя.
– Тогда тебе не трудно будет скрыть устройство моей самоходной повозки?
– Думаю, нетрудно.
– Белиссимо! Вознагражу за это.
– Благодарю, но мы, монахи, не имеем права брать себе ничего. Все принадлежит монастырской общине. Потому, ежели возымеете намерение подать посильное жертвование, то все с благодарностью будет передано игумену.
– Уговорились! Твори расчеты. А я пришлю тебе сейчас оркестр для внутреннего равновесия.
Феодосия повела очами, не зная, что и подумать, и принялась делать расчеты. Одну из формул запамятовала, так что пришлось выводить ее из того, что помнилось.
Одна сторона листа была уж исписана, как послышался шум и в гостиную вошел квартет музыкантов. Поклонились Феодосии, встали в углу и заиграли итальянскую мелодию. Феодосия пришла в смущение. Мысли сбились. Карандаш в руке дрожал. Когда же музыканты начали выводить третью мелодию, она набралась смелости и сказала, прижав к груди длани:
– Молю не трудиться из-за моей скромной персоны.
Двое артистов опустили инструменты, двое же продолжили выводить песенки.
– Приказано! – не останавливаясь, ответствовали они. – Вам, отче, не сумеречно писать?
– Темновато.
Тут же был вызван слуга, который запалил… что же? Феодосья пребывала в удивлении. Под потолком висели вроде шандалы для свеч, если бы только на шандалы навешивали ряды сверкающих брильянтов разных форм и размеров! Промеж брильянтов укреплены были голубые, зеленые и рубиновые стаканчики, в которых зажглись фитили. Горели они от масла, но Феодосия об сем не знала. Потому сверкающее сооружение потрясло ее до полного восторга.
– Лепота какая! Колико же может стоить лампа, унизанная брильянтами?
– Сие не брильянты, – пояснил музыкант. – Сие итальянские кристлы. Хрусталь, по-русски.
Феодосия не нашлась, чем завершить разговор, и смиренно попросила сыграть
– «Пиано дель соль»? – предложил старший.
Все кивнули.
Зазвучала нежнейшая мелодия.
Усилием воли Феодосия сосредоточилась на расчетах и через четверть часа таки вывела диаметр ведущего колеса и число зубцов в передачах.
Едва выдохнула облегченно от состоявшейся умственной натуги и удовлетворенно улыбнулась от решенной задачи, как прилетел Соколов и в нетерпении заглянул в бумагу.
– Готово, – скромно сообщила Феодосия. – Это ежели вам захочется сделать механическую повозку. Но есть теоретическая возможность двигать ее баллистически, как потешную ракету.
– Это как? – с интересом спросил Соколов, увлекающаяся натура.
– Не могу пока сделать точные расчеты, – виновато призналась Феодосия. – Нужно провести ряд экспериментусов с порохом и ступой. Примерно то же, что в огнеметной пищали, полагаю. Но пока нет средств закупить пороха и других химических веществ.
– О чем вопрос?! Сколь надо денег?
– Могу прицениться и сообщить.
– И не мешкая! А теперь прошу на скромный динер.
Феодосия отказываться не стала, ибо пронзила ее тайная восторженная мысль, что динер – это некое скоморошье представление и могут на нем оказаться товарищи возлюбленного ею Истомы…
Соколов двинулся прочь из гостиной, Феодосия за ним, музыканты продолжали играть, словно слушатели и не покидали залы.
– А… те? – кивнула Феодосия в сторону затихающего квартета, преодолев пару комнат.
– А! Пусть рыбам играют!
Вошли в столовую.
Увы, скоморохов там не оказалось. Взамен поджидали Феодосию блистающие вещи, скрасившие несбывшиеся упования. Она сперва не поняла, почему так резануло зеницы стрелами света. Подняла голову. Потолок в палате был из зерцал. Под ними висели италийские многоярусные цветные лампы. А две колонны перед окном облицованы хрустальными изразцами. Но то была только присказка.
Вдоль окон стоял длинный стол под парчовой скатертью. А на столе в серебряных и перламутровых мисках лежали окиянские монстры! Феодосия узнала устриц и краба. Последний был невероятных размеров и красного цвета.
– Каков зверь, а? – махнул дланью Соколов.
На фарфоровой тарели нежились лимоны и мелкие черные сливы.
– Терновник? – скромно предположила Феодосия.
– Маслины, – ответил хозяин.
Феодосия в смущении села за стол.
– Что изволите на заедки? – спросил слуга. – Паштет с вином? Студень из восьминогов?
Феодосию бросило в жар. Как же есть это чудо-юдо? С какой стороны приступить?
– Подай готовое, – распорядился боярин, глядя на Феодосию озорными серыми глазами.