Потомок Елизаветы I
Шрифт:
От моего очередного прикосновения по телу кошки пробежала дрожь, и я понял, что она очнулась.
Теперь каждое моё прикосновение сопровождалось рефлекторным подёргиванием её мышц, но я, убедившись, что сил напасть на меня у кошки нет, осмелел, и усилил нажатие своей ладони. Я расчёсывал её спутавшуюся полную травяного мусора шерсть своими пальцами и мычал какие-то песни, пока не услышал её мерное дыхание. А вскоре уснул и сам, привалившись на её большое горячее тело.
Урф проснулся на мгновение раньше меня и отпрыгнул
Чашка была почти пуста. Да и рыбы во второй чашке не осталось ни кусочка. Я обошёл четырёхметровую зверушку и сходил к реке с горшком для воды. Осторожно подойдя к поилке, я наполнил её, но кошка стояла, раскачиваясь, и не могла сделать нужный шаг. Тогда этот шаг сделал я.
Я почему-то был совершенно уверен, что зверь понимает, что я хочу сделать, и вытянула свою морду к моей ёмкости с водой.
Вода из горшка полилась на морду зверя, и кошка, загнув язык этаким литровым корытцем, стала забрасывать её в пасть.
Я много раз видел, как пьют кошки, эта пила не как кошка, а как собака. Кошки пьют, цепляя воду чешуйками на языке и поэтому изгибают язык к нижней челюсти. Собаки складывают язык «ложкой». Может быть, и это была не кошка, а большое подобие лисицы? От них и произошли некоторые виды собак.
Я пригляделся к зверю. Её морда, действительно, была узковата для кошачьей. Я на это обратил внимание еще, когда обвязывал её ремнём.
– Ах ты моя собачка, – проговорил я, когда она допила остаток воды, и пошёл пополнить кувшин.
Возвратившись, я захватил остаток свежей рыбы и бросил её к кошке, но она не обратила на еду внимание, потянувшись к воде.
Вылакав всю воду, практически не пролив ни капли, «кошка» снова завалилась на бок и потеряла сознание. Но я уже, почему-то, за неё был спокоен.
Вернувшись к кострищу, я увидел своих детишек, стоящих на берегу острова и рассматривающих картину «напоить зверя».
Срок первым перешёл протоку и подойдя стал тыкать меня кулаком в грудь, что означало в племени высшую степень одобрения. Я отмахнулся от него и, сунув ему копьё, развернул его к реке и легонько пнул его под зад коленом.
На что Срок отреагировал весело и прихватив второе копьё для Игры, запрыгал к острову. Рыба ловилась там.
* * *
Мы пробыли на этом месте восемь дней. Именно столько понадобилось Рыси, как я назвал «кошку», чтобы принести первую дичь. Вставать и ходить она начала на третий день, но лишь на восьмой она вышла из зарослей с подобием енота. Может быть, это и был енот, но морда его, попорченная клыками, идентификации не поддавалась. Видимо Рысь схватила добычу, вылезавшую из норы.
Рысь поднесла добычу мне, положила к ногам и, вернувшись на «своё место», похлебала воды и устало легла.
Котята ходили на охоту вместе с матерью
– Благодарю, Рысь – прорычал я, поднял енота, понюхал его и отдал самому смелому щенку.
Всё-таки по всем повадкам это были звери из семейства псовых, а не кошачьих. И это вселяло в меня надежду. Меня переполняла надежда приручения Рыси и её детёнышей и связанные с этим перспективы. Но я не торопил события. К Рыси с ласками я не приставал. Щенята меня сторонились, но еду из рук уже брали. Однако перспективы радовали.
Глава 5.
Мы прошли, по моим прикидкам, половину пути, когда увидели тот правый приток, вверх по течению которого ушло другое племя. Приток вытекал из-за не очень высокой горной гряды, которая в месте слияния возвышалась тремя скалами метров по двадцать высотой, с небольшой относительно плоской «лысой» макушкой.
Три скалы напоминали трёх стоящих в полный рост рыцарей, держащих перед собой большие прямоугольные щиты. Это сравнение пришло мне на ум, когда мы проплыли мимо на плотах, и три богатыря встали во всей своей природной красе.
Сейчас мы подошли к этому месту снизу по течению со стороны противоположного левого берега, и природная красота этого места снова предстала издалека. Настоящее искусство, как говорят, «не нюхают», а рассматривают издали. И издали было, да, красиво.
Я подумал, что именно здесь мы сможем переждать проход к морю сородичей, а может быть и остаться зимовать.
В этом месте река выходила на долину и разливалась. Нам надо было как-то переправиться на другой берег, а для этого – подняться чуть выше по реке и построить плот, что мы и сделали.
Вид на долину реки, открывшийся с площадки скалы, впечатлял. Я любил горы и вид на воду с высоты. Детишки мои тоже не жались в кустах, а смело стояли у обрыва, вдыхая, дующий со стороны моря, ветерок. Вдыхала воздух и Рысь, широко раздувая ноздри и вслушиваясь в запахи леса. Щенята жались к матери со стороны хвоста.
Я представил картину со стороны и усмехнулся. Наша с Рысью «дружба» незаметно крепла с каждым днём. Я откладывал ей и её щенятам пищу ежедневно, даже если их рядом и не было. А может, и были….. Кто же их в зарослях разглядит?
И сейчас, явно поняв наше намерение переправиться, Рысь со щенятами убежали ещё выше по реке и, когда мы причалились к противоположному берегу, она вышла из кустов.
Подъем на скалу был относительно пологим и, к моему удивлению, на вершину вела неплохо утоптанная тропа. Мои детишки принюхались, и начали недовольно фыркать, учуяв чужаков.
Рысь тоже, прежде чем ступить, обнюхала тропу и посмотрела на меня.
– Чужой, – сказал я.
Рысь пренебрежительно фыркнула и побежала по тропе наверх. Я всё больше и больше замечал, что она читает мои мысли и ей не нужны мои слова.