Повелители лошадей
Шрифт:
Коджа натянул поводья, удерживая свою лошадь от порыва. Кобыла гарцевала и взбрыкивала, чавкая, чтобы присоединиться к хлынувшему потоку. Даже с Сеченом, державшим удила лошади Коджи, было трудно сдержать норовистого скакуна.
Только после того, как ряды пронеслись мимо, Ямун двинулся вперед. Кахан и те, кто был с ним, неуклонно набирали скорость, чтобы не отставать от скачущих воинов, выстроившихся перед ними. Вскоре они поравнялись с отставшими — хромыми лошадьми, упавшими всадниками, поспешно садящимися на лошадей, и клячами, которые не могли угнаться за общей волной. Коджа вцепился в луку седла и ринулся вперед, прямо на тонкую колеблющуюся шеренгу вражеских всадников.
Для Коджи битва растворилась в хаотичном наборе сценок. Не было никакого ощущения порядка или определенного места. Это было не похоже на сражения, которые представлял себе Коджа — организованные, правильные, почти величественные. Вместо этого сражение было похоже на открытие двери в царство Ли Пея, великого судьи подземного мира.
Первые секунды атаки были самыми четкими. Когда передовые отряды Туйгана ворвались во фланг хазарской кавалерии, Коджа мог видеть выражение крайнего изумления и страха на лицах врагов. Хазарцы все еще были сбиты с толку потоком стрел Туйгана и, похоже, не ожидали атаки.
Две армии встретились. Звук, подобный раскату грома, пронесся по толпе. Коджа никогда не испытывал такого мгновения, когда встретились две линии. Шок от первого столкновения — лошади, люди, копья и доспехи, движущиеся вместе, — ошеломил его.
Почти мгновенно две силы слились в одну массу. Туйганы неслись прямо на врага, используя свою инерцию, чтобы глубоко вонзиться в гущу своих врагов. Хазарцы в замешательстве развернулись и бросились врассыпную. Командиры выкрикивали приказы своим людям, отчаянно пытаясь перегруппировать свои подразделения.
Прежде чем Коджа смог полностью осознать ситуацию, Ямун и его команда оказались среди врагов. Небритый воин с изможденным лицом, одетый в грязную шелковую мантию с позолоченной отделкой, ткнул копьем в священника. Инстинктивно Коджа взмахнул булавой вверх, отбивая приближающееся оружие. Наконечник копья срикошетил от древка булавы и пролетел мимо его руки, отскочив от металлических пластин его брони. Когда хазарец пронесся мимо, большой кулак вылетел справа, ударив его в подбородок. Воин опрокинулся и с глухим стуком свалился под бок кобылы Коджи. Сечен приблизился к ламе и ухмыльнулся, гордо подняв кулак. Священник отпрянул назад, ужаснувшись тому, что происходило. Упавшего хазарца нигде не было видно; он исчез под конскими копытами.
После этого Коджа больше не мог сказать, кто побеждал или даже кто был другом или врагом. Его лошадь перепрыгнула через смертельно раненного жеребца, который бешено, крутился на спине. Дикие крики раздавались вокруг перепуганного священника. Вот — стоит, пошатываясь, воин. Его тело опирается на сломанное копья, которое полностью пронзило его грудь. Другой солдат слабо покачнулся в седле, сжимая окровавленный обрубок запястья. Его глаза были остекленевшими и почти полностью закатились назад. Он бормотал молитвы какому-то богу. Двое солдат сцепились с третьим, пытаясь сбросить его из седла.
Внезапно сражение, казалось, прекратилось. Атака провела людей Ямуна сквозь ряды врагов. Эффект был впечатляющим. Внезапное появление воинов Ямуна обратило хазарскую кавалерию в паническое бегство. Их разорванные ряды устремились назад тем же путем, которым пришли, не обращая внимания на своих офицеров, оставляя своих раненых позади.
— Подай сигнал к преследованию, — проревел Ямун знаменосцу. Командиры джагунов уже собирали своих людей. Развевался штандарт, и боевые барабаны быстро подхватили сигнал. Не дав хазарским войскам ни мгновения перегруппироваться, Ямун бросил своих всадников вдогонку за ними. Ряды кавалерии Туйгана быстро рассыпались веером.
Всадник, одетый в доспехи дневного стража Туйгана, яростно хлестнул своего коня, обгоняя Коджу. — «Какой-нибудь упрямый молодой воин, желающий произвести впечатление на кахана», — подумал лама. Он присмотрелся, чтобы понять, кто это был, в надежде на слабый шанс, что он узнает этого человека. К его изумлению, это был дневной страж, которого он видел ранее, человек, вызвавший у него подозрение. Прямо за ним двигался Афрасиб, волшебник. У него не было никакого оружия, кроме тонкой костяной палочки. С ее конца вылетела сверкающая искра, затем внезапный сгусток пламени взорвался далеко справа. Колеблющаяся струйка дыма на секунду повисла в воздухе. Волшебник громко рассмеялся, получая какое-то маниакальное удовольствие от разрушения.
Внезапно группа Ямуна столкнулась с другим скоплением хазарцев — людей, которые не собирались поворачивать своих лошадей и убегать. Их, должно быть, было двенадцать или больше, сгруппировавшихся вокруг своего командира. Инерция Сечена пронесла его сквозь защищающихся воинов, и эта атака рассеяла группу. Несколько хазарских копейщиков повернулись в сторону знаменосца Ямуна, оттеснив его от кахана. Двое бросились на Коджу, но были встречены охраной священника. Подозрительно выглядящий дневной стражник продолжал безжалостно хлестать свою лошадь, направляясь к кахану. Коджа хотел позвать этого человека, но потом понял, что работа охранника заключалась в том, чтобы защищать кахана, а не его самого.
Коджа увидел, как дневной страж со злорадным выражением на лице, похожим на лису, приблизился к Ямуну вплотную. Священник предположил, что парень приблизился только для того, чтобы поддержать своего правителя, но он внезапно бросился вперед, вонзив свое копье в спину Ямуна.
Кахан взвыл от ярости и боли. Повернувшись в седле, он размашисто взмахнул саблей наотмашь. Раздался короткий, глухой звук, когда лезвие Ямуна прошло через ключицу охранника и вонзилось в его грудь. Несостоявшийся убийца от удивления выронил копье. Кровь свободно потекла из прорехи в его броне. Он неуклюже вытащил свой меч и слабо ткнул в кахана. Удар прошелся мимо, но попал белой кобыле Ямуна в круп. В то же время один из хазарцев бросился вперед, почувствовав возможность нанести удар.
Кобыла Ямуна взвизгнула от боли и рванулась вперед, прорвавшись сквозь двух вражеских всадников. Лошадь одного из них пошатнулась, сбитая с ног атакующей кобылой. Всадник схватился за гриву, чтобы удержать равновесие, забыв о своей атаке. Он быстро потерял равновесие и упал на землю.
Все еще действуя со страшной скоростью, Ямун оправился от замаха назад, и бросил свой меч вперед, направив острие вверх. Кончик его меча скользнул под нижнюю часть нагрудника другого хазарца. Быстрым поворотом и рывком Ямун распотрошил солдата. Его глаза расширились от удивления и боли, а рука автоматически потянулась к животу. Копье выпало из его мертвых пальцев, и его тело медленно упало вперед. Меч кахана, все еще наполовину застрявший в теле, вырвался у него из рук.