Повелители лошадей
Шрифт:
Кахан внезапно откинулся в седле, слишком измученный, чтобы вернуть себе оружие. Темно-красная кровь, его кровь, пропитала заднюю часть его доспехов и запятнала серебряную фурнитуру седла.
Коджа понял, что вокруг больше никого нет, кто мог бы помочь Ямуну. Инстинктивно Коджа ударил пятками в брюхо своей лошади, погнав ее вперед. Убийца из дневной стражи, цепляясь за свое седло, собирался нанести удар беззащитному Ямуну с тыла.
Срочность заставила Коджу сформировать мистический защитный экран вокруг кахана. Обхватив одной рукой поводья, а ногами обхватив грудь своего скакуна, священник попытался начертить в воздухе тайные символы и пропеть необходимые сутры. Сейчас только милость Фуро могла спасти Ямуна.
Меч убийцы метнулся прямо к шее Ямуна как раз в тот момент, когда заклинание Коджи было завершено. Невидимая сила схватила кахана и отвела его в сторону от удара. Но этого было недостаточно. Острие клинка убийцы все-таки ударило Ямуна в плечо, пробив броню и вызвав новую порцию крови.
Удар отбросил убийцу вперед, к кахану. Как только охранник достиг предела своего выпада, Ямун протянул руку и схватил убийцу за руку. Старый воин яростно дернул, стаскивая вероломного дневного стража с седла. В другой руке Ямуна появился кинжал с длинным лезвием. Не отпуская руки, он вонзил лезвие в бок убийцы. Охранник издал ужасный, нечеловеческий крик, затем корчился и извивался в хватке кахана. Даже раненый, военачальник не отпускал его.
В этот момент, спешившийся хазарец, рванулся вперед, высоко подняв клинок. Ямун заметил это движение краем своего глаза. Мучительный стон сорвался с его губ, когда он поднял извивающегося убийцу, все еще насаженного на кинжал, в воздух. Тело врезалось головой вперед в хазарца, и они оба рухнули на землю.
Громовой, но, в, то, же время, визгливый рев привел Коджу в чувство. Волны звука били по его барабанным перепонкам. Прямо перед ним Ямун схватился за свою голову, раскачиваясь в агонии. Кахан пошатнулся и упал с лошади, ударившись о землю, как кусок мяса.
Слезы боли навернулись на глаза священника, закрывая ему зрение. Воющий крик закончился так же быстро, как и начался. Задыхаясь от боли, Коджа вцепился в гриву своего коня и вытер слезы с глаз. Оглянувшись, священник увидел волшебника Афрасиба с выражением самодовольной победы на лице. Когда волшебник выехал вперед, он направил костяной жезл — жезл огня, на неподвижное тело Ямуна. Коджа мог видеть, как худые плечи волшебника вздымаются от смеха, хотя все звуки были перекрыты ревущей болью в ушах священника.
Коджа понял, что он должен что-то сделать, потому что защита, которую он уже наложил на Ямуна, была бесполезна против магической атаки волшебника. К счастью, Афрасиб, казалось, не обращал на ламу никакого внимания. В отчаянии Коджа огляделся в поисках кого-нибудь, кто пришел бы на помощь кахану. Атака Туйгана слишком хорошо справилась со своей задачей — солдаты Ямуна были увлечены преследованием убегающего врага. Впереди лама увидел большую фигуру Сечена, но он был слишком далеко, чтобы принести какую-либо пользу.
Коджа подумал о заклинаниях, которые он знал. Ему нужно было такое, которое бы полностью остановило Афрасиба, а не просто причинило бы ему боль. Пока волшебник был жив и мог двигаться, он был опасен. Единственный шанс, как понял Коджа, состоял в том, чтобы заморозить волшебника на месте. Лама порылся в маленьком мешочке, висевшем на луке его седла, в поисках нужного ингредиента для сотворения заклинания. Вполголоса он бормотал дифирамбы Фуро и Просветленному. Сейчас, больше, чем когда-либо, он нуждался в их помощи.
Пальцы Коджи быстро сомкнулись на маленьком железном шарике, который был ему нужен для заклинания. Оторвав руку от мешочка, лама бросил шарик в Афрасиба, одновременно выкрикивая слова заклинания. Все еще не имея возможности слышать, Коджа мог только предполагать, что он произнес слова правильно.
Инстинктивно Афрасиб отпрянул от броска Коджи. Его тело откинулось в седле и, когда железный шарик ударил, застыло в странно наклоненной позе — одна рука поднята, чтобы отразить бросок, а тело выгнулось назад. Его лицо исказилось от удивления и гнева. Волшебник задержался в седле всего на мгновение, а затем накренился набок, застыв в своей комичной позе. Афрасиб упал на землю, окоченевший и не разогнувшийся.
Коджа привалился к шее своей кобылы, с облегчением вдыхая сладкий соленый запах ее пота. Затем он вспомнил о Ямуне. Лама неуклюже соскользнул с лошади и, спотыкаясь, подбежал к тому месту, где лицом вверх, в пыли лежал кахан.
Прежде чем осмотреть тело, Коджа был уверен, что Ямун мертв. Затем, неожиданно, глаза Ямуна затрепетали. Коджа остановился, не веря своим глазам. Он быстро перевернул Ямуна, чтобы осмотреть его раны. Один удар меча рассек заднюю часть левого плеча кахана. Из него все еще текла кровь, впитываясь в доспехи кахана.
Используя кинжал, священник разрезал кожаные ремни доспехов, снимая тяжелую бронированную рубашку. Мешали широкие рукава его собственного, слишком большого доспеха. Расстроенный, он поспешно избавился от тяжелой чешуйчатой кольчуги. Оторвав кусок своей собственной мантии, Коджа приложил ткань к ране Ямуна и продолжил осмотр. Дальше, на спине Ямуна была дыра в том месте, куда попало копье. Коджа снова взрезал одежду ножом, чтобы увидеть рану. Рана была небольшой — по сравнению с порезом на плече, но глубокой. Из нее сочились кровь и желчь. Края были фиолетовыми и распухшими. Коджа осторожно надавил на рану. Желто-зеленый гной начал сочиться из-под кончиков его пальцев.
— Яд, — сказал он вслух. Коджа вернулся к своему осмотру, затем внезапно осознал, что слух к нему вернулся. Это знание напомнило ему, где он находится, и он в страхе огляделся по сторонам, опасаясь, что к нему подкрадывается враг. Хазарцев поблизости не было, но Коджа увидел, что Сечен и знаменосец направились в его сторону.
— Сюда! — крикнул он, вскакивая на ноги. — Сюда! Ямун здесь! Его слова произвели шокирующий эффект, когда два воина Туйгана хлестнули своих измученных лошадей, приводя их в движение. Сечен даже не потрудился притормозить, когда приблизился. Рослый воин спрыгнул с седла, обнажая меч.