Поверить Кассандре
Шрифт:
– Я ж с деревни, – пояснил свой успех кучер. – В детстве, бывало, за тятькой увяжешься в ночное, так по утрецу, едва дождавшись солнышка, идём на рябчиков. Я в пищик дудю, а тятька с ружьишком крадётся. Знамо, дело, и мне, мальцу, пострелять перепадало. Эх, барин, золотое времечко было!
Функцию контрразведки возложили на дворника, которому поручили высматривать поблизости на улице подозрительных лиц, о чём немедленно докладывать.
– Так мы заранее узнаем, когда пожалуют вражеские наблюдатели, – объявил Сергей Ефимович. – Остаётся только ждать…
Первый день ожидания прошёл в полнейшем напряжении – никто из мужчин не сомкнул глаз, однако террористы так и не появились. На следующий день установили дежурство – и снова никого. Минул ещё один день, а за ним ещё – желающих попадаться в ловушку всё не находилось.
На пятый день весь план дал трещину. Неповоротливая государственная машина Российской Империи решила, наконец, очнуться от затянувшейся святочной спячки, и начала набирать обороты – соответственно, дела потребовали ежедневного присутствия Сергея Ефимовича на службе. С утра он уезжал и возвращался только поздно вечером. Фёдор Ипполитович заскучал, а Павел… Павлу, в конце концов, лишь недавно минуло двадцать три.
Тут следует напомнить, что наш молодой человек, пустившись во все тяжкие, ни на минуту не переставал грезить о юной красавице Оленьке. И в тот момент, когда Сергей Ефимович произносил высокие слова о защите «своих женщин», Павел совершенно отчётливо понимал: лично у него «своей женщины» пока ещё нет, хотя и очень хотел, чтобы появилась. Щемяще, душераздирающе хотел! Так хотел, что всё остальное казалось несущественным…
Первое время молодой человек сильно боялся спугнуть удачу, которая подарила ему такой необыкновенный шанс, приведя под один кров с возлюбленной. За столом, во время еды, он смел лишь украдкой бросать на Оленьку влюблённые взгляды, а если случалось повстречать девушку в доме, то, как и прежде, лишь вежливо раскланивался и, потупившись, спешил прочь. О, какие при этом в его душе бушевали страсти! И сколько времени он тратил потом на рефлексию – по сотне раз проигрывая в уме те слова, которые следовало сказать, и дела, которые следовало совершить. Образно говоря, внутренний мир Павла Андреевича представлял собой паровой котёл, давление в котором вот-вот должно было достигнуть того необходимого уровня, когда энергии становится достаточно, чтобы произвести практическую работу.
Неизбежное превращение внутренней энергии в дело произошло на седьмой день пребывания господина Циммера в особняке Крыжановских.
Только-только отбыл в присутствие[87] Сергей Ефимович, когда в прихожей раздалась мелодичная трель дверного звонка. После этого воцарилась удивительная, почти звенящая тишина.
Само собой разумеется, редкому обитателю особняка не пришла в голову мысль: «Вот оно, началось!»
– Фёдор, не знаешь, кто бы это мог быть? – воскликнула Мария Ипполитовна, тревожно сжимая руку стоящей подле неё Оленьки. – Ведь мы никого не ждём.
– Полно, Мари, нет причин для беспокойства. Верно, Серж, позабыв что-то, вернулся или, может, адресом ошиблись, – поспешил успокоить ее Федор Ипполитович. Однако Мария Ипполитовна совершенно отчётливо расслышала, как в кармане брата щёлкнул взводимый курок.
Осознав свой конфуз, господин Щербатский досадливо пожал плечами, после чего кивнул Павлу, и они вдвоём спустились в холл.
– Федор Ипполитович, вы стреляете лучше моего, так что, давайте, я открою, а вы приготовьте встречу «гостю», – шёпотом предложил Циммер.
– Милости прошу, только не застревайте надолго в дверном проеме …
Молодой человек распахнул входную дверь и поспешил убраться с линии стрельбы.
На пороге стоял окончательно утративший терпение рассыльный: юноша лет семнадцати сжимал в руках элегантно упакованный цветочный букет.
– Магазин «Ажю-юр»! – произнес подросток нараспев. – Цветы-с для мадемуазель Ольги! Не изволите ли расписаться и принять?
Ругая себя последними словами, Павел кивнул парню, черкнул закорючку в поданной квитанции и принял посылку – огромный букет белых роз, которые он самолично вчера по телефону заказал к сегодняшнему дню, желая порадовать и выразить, наконец, свои чувства ненаглядной Оленьке.
– Да уж, господина дарителя, кто бы он там ни был, дамы за его порыв не поблагодарят, – с деланным сочувствием к «таинственному» дарителю заметил Щербатский. – Нагнал же страху…
Прежде, чем Павел смог его остановить, Фёдор Ипполитович выхватил из букета карточку с именем и прочёл её.
– Понятно! – сказал он весело и похлопал развенчанного юношу по плечу.
Вернувшись с букетом в гостиную, сконфуженный Павел там никого уже не застал, однако сдаваться молодой человек не собирался: раз по собственной глупости сорвал дело, значит, самому придётся всё исправлять, ведь цветы – это всего лишь первый шаг тщательно продуманного плана. А суть плана – ни больше, ни меньше – заключалась в том, чтобы… похитить Ольгу, точнее, уговорить ненадолго сбежать и пойти прогуляться – и не куда-нибудь, а на Английский каток, где, если верить газетам, чуть ли не ежедневно бывают императорские дочери. Оленька весьма интересуется светскими новостями, следовательно, велик шанс, что план сработает. Ну, а там уж, на ярко блестящем льду, под плавное кружение разрумянившихся пар, танец снежинок и звуки духового оркестра будет столь естественно приобнять, поддержать под тонкий локоток… А, возможно, появится момент и признание сделать.
С этими мыслями он тихонько постучал в дверь и, на раздавшееся в ответ «войдите», нажал ручку, держа перед собой роскошный, источающий тонкий розовый аромат, букет.
– Какая красота, Павел Андреевич! Это мне?! Спасибо, вы так милы! Но кто тот нежданный «гость», визит которого привел всех нас в трепет? – щебетала девушка, любуясь крупными белыми цветами.
– Рассыльный принёс это вам от… меня. Признаюсь, позволил себе лишнего, а Федор Ипполитович выразил сомнение по поводу того, что такая дань вашей красоте будет воспринята благосклонно ввиду учиненного переполоха… – оправдываясь, Павел прижал руку девушки к губам. – Но я вижу, что прощен, так может, продолжим нарушать установленные вашим дядей правила? Хочу предложить, сударыня, сбежать ненадолго. На Английском катке сегодня ожидается прибытие царевен, вот я и подумал, что вам любопытно будет на них поглядеть, да и покатаемся заодно – ведь на воздухе бывать просто необходимо…
Изложив, таким образом, свою маленькую хитрость, Павел с внутренним трепетом ожидал ответа Ольги.
Вне всяких сомнений, удар попал в цель – даже дуэлянт, стреляющийся через платок, имел бы меньше шансов поразить сердце противника. К тому же, пуля, достигнув сердца, непременно его остановит, а слова молодого человека, наоборот, заставили сердце Оленьки забиться учащённо, как никогда. О, как же она мечтала вырваться из-под добрейшей, но изрядно опостылевшей опеки родственников, и хоть на миг обрести свободу!.. Благодарный взгляд, подаренный Павлу, заставил того ощутить себя счастливейшим человеком в мире.
– Так, вы согласны? – спросил он с придыханием, и поспешно добавил, – Фёдор Ипполитович после ночного дежурства, и собирался прилечь…
– Тётушку я беру на себя, – заговорщицки прошептала Ольга. – Ступайте к себе, собирайтесь, а у меня есть отдельный ключ, так что уйдем потихоньку, не тревожа прислугу. Встретимся в холле, у входной двери.
Лукаво взглянув на кавалера, девушка заперла за ним дверь и тут же бросилась к самому верному советчику – зеркалу. Стоя у трюмо, Оленька, прихорашиваясь, вертелась и так, и эдак.