Повесть о монахе и безбожнике
Шрифт:
– Философская компания!
– Философская?
– удивился определению Игорь Григорьевич.
– Ну, я имел ввиду диалектическая...
Главный Администратор пожал плечами, признавав невозможность понять, что имеет ввиду егерь.
– Диалектика. В чистом виде. Монах и безбожник идут разбираться в безобразиях чинимых космическими пришельцами. Где они теперь?
– А вот это и есть сюрприз. Дело в том, что, не знаю каким образом, но им, вероятно, удалось пройти через пугачи.
Сергей присвистнул.
– И даже через "лесных бродяг".
Тут
– Так далеко у нас никто не забирался?
Сергей работал с шефом давно и неплохо разбирался в оттенках его настроения. Сейчас шеф определено разволновался. Сергей понимал, что самому факту нарушения границы шеф не стал бы уделять столько внимания. Проблема крылась в чем-то другом. Он решил спросишь его об этом напрямую, но тот заговорил сам.
– Как ты считаешь, сколько в городе людей с интеллектуальным уровнем Шумона?
Сергей ответил мгновенно, ибо вопрос оказался прост до наивности. Еще Никулин назвал Шумона "объективно умным человеком".
– Ни одного, а в Империи человек с десяток, вероятно, наберется,
Шеф, соглашаясь, кивнул.
– Посмотрим шире, - оказал он, - с точки зрения развития исторического процесса на планете.
Сергей понял, что это продолжение внутреннего диалога шефа с самим собой и промолчал.
– Наш с тобой интерес - сохранить заповедник заповедником, но любой ли ценой? Объективно мы сейчас заодно со здешними клерикалами.
Шеф прошелся по комнате от стены до стены.
– Он рационалист, скептик. Он верит в то, что видит, а мы ему встречу лоб в лоб с нечистой силой устраиваем. Ему ведь после этого останется вернуться в город и вступить в Братство.
Монолог шефа носил характер риторический, и Сергей слушал его молча,
– Получается так, что мы прямо толкаем одного из немногих здешних материалистов в объятия Братьев по Вере.
Сергей подумал и возразил.
– Но ведь зону пугачей он уже прошел? Дальше только Стена.
– А лесные бродяги? А наши патрульные облеты? А если он ухитрится и через Стену перебраться? Тогда как? Нам его остановить надо, а чем мы его остановим?
– Черта я бы ему показывать не стал, - сказал, подумав, Сергей - Это, действительно с нашей стороны непорядочно, а вот чем-нибудь другим пуганул бы.
Он задумался, перебирая возможности. К сожалению их оказалось не так уж много.
– Может, на них Хамаду навести? Под нашим контролем, разумеется.
– Опоздал, - усмехнулся шеф.
– Хамада их уже сам нашел. Вчера ночью. Я, кстати, запись сделал. Сцена получилась в твоем вкусе: трогательная история о встрече одинокого монаха с группой не раскаявшихся фальшивомонетчиков.
– Почему одинокого?
– удивился Сергей.
– Их же двое?
Шеф махнул рукой.
– Долго объяснять. Сейчас сам все увидишь.
Луковые ворога исчезли, а на их месте возник охотничий домик эркмасса. Таймер, рядом с изображением часовни, высветил время - по заповеднику, конечно. Света хватало, чтобы Сергей разглядел одинокую фигурку сложившую ладони рупором у рта:
– Вернись, монах!
– донеслось до них.
– Что-то у них там случилось, -пояснил шеф, - в часовне. Похоже, монах чего-то испугался и убежал. Минут сорок он его уговаривал вернуться и вот что из этого вышло.
Шеф включил перемотку и Шумон смешно забегал перед домом. Потом он медленно пошел в часовню. Не дойдя до неё остановился и закричал:
– Вернись брат, вернись!
Кусты позади него бесшумно раздвинулись, и оттуда показалось перекошенное то ли ненавистью, то ли ужасом лицо монаха. Он взмахнул рукой и обрушил кулак на голову Шумона.
– Он жив?
– Жив. Смотри.
Монах выскочил из кустов и взявшейся откуда-то веревкой ловко связал своего напарника. Шеф остановил запись.
– Это так сказать, увертюра, а сейчас будет само побоище.
Опять замелькали цифры таймера, налезая друг на друга. С бешеной скоростью понеслись по экрану облака. Заметно осторожничая, к часовне приблизилось несколько человек. Они держались в тени, и трудно было определить, сколько их и кто они.
Шеф пустил запись в нормальном темпе.
Разбойники на экране собрались у входа в часовню. Посовещавшись, часть из них отошла к окнам, а остальные вошли внутрь. Таймер бесстрастно отсчитал 43 секунды, видимо ушедшие на попытку выяснить отношения мирным путем, и действие началось.
Дурбанский лес.
Двор часовни.
Из дверей часовни вылетел кто-то из разбойников и неподвижно застыл на земле.
Следом за ним мешая друг другу гурьбой выскочили все остальные подгоняемые Братом Такой.
Монах был страшен. У него не нашлось под руками подходящего оружия, но безумие в нем и не нуждалось. Подхватив первое, что попалось под руку, он выбежал из-под сводов с желанием наказать порок и помочь добродетели восторжествовать.
Размахивая тяжелой скамьей с такой лёгкостью, словно в руках его оказалась мухобойка, он гонялся за разбойниками, швырявшими в него, чем попало.
Те, похоже, не рассчитывали на такое яростное сопротивление, и первое время растерянно метались перед часовней, однако, оправившись, проявили резвость и находчивость.
– Ножи!
– крикнул Хамада.
– Убейте же его.
Полтора десятка лезвий сверкнуло в воздухе. Услышав крик, Брат Така проворно упал на землю, загородившись скамьей от врагов. С глухим стуком три лезвия вонзились в нее. Откатившись в сторону, Младший Брат вскочил, держа в одной руке скамью словно щит, сжимая метательные ножи в другой. На мгновенье все застыли, даже облака остановились в небе, а через секунду монах, метнув ножи назад, бросился на ближайшего разбойника. Ударом скамьи он отшвырнул его в кусты, и, резко повернувшись, смахнул еще двоих, набегавших со спины. Разбойничьи кости хрустнули так, что у Хамады по спине прокатилась холодная волна, но монах только расхохотался.