Повести писателей Латвии
Шрифт:
Так не хочется уходить и садиться в машину.
Арика, толком еще не проснувшись, рывком поднялась на постели. В комнате было темно. Даже уличные фонари в окно не светили.
Слегка кружилась голова. Она сбросила с себя сон вместе с одеялом. В комнате прохладно, прикоснулась к полу босыми ногами и тут же отдернула их. Ветер трепал занавеску. Арика набросила на плечи пуховый платок, пригладила волосы и торопливо прошлепала в соседнюю комнату.
Увиса там не было. Она заглянула на кухню и в ванную, как будто Увис мог где-то спрятаться. Да, Увис когда-то имел привычку прятаться — забьется в укромный угол, а потом вдруг выскочит, рыча, как медвежонок, обхватит ее колени… Но сейчас при всем желании Увис не смог бы спрятаться ни в одном углу, такой теперь дылда…
В недоумении Арика еще раз обошла всю квартиру. Арнольд заполонил дом всяким хламом, того гляди, в проводах запутаешься, споткнешься, сломаешь себе шею. Сколько тут разных паяльников, клещей и плоскогубцев, молотков и молоточков, целые штабеля отверток, какие-то измерительные приборы и прочая дребедень, которой она даже названия не знает. Прямо руки опускаются. Неужели это ее квартира?
Здесь впору шаманить какому-нибудь Нортопо. Все эти штуковины иной раз на нее лавиной обрушивались. Ей не хватало ни времени, ни сил, чтобы воевать с Арнольдом и Увисом.
Щелк, щелк — она нажала несколько кнопок. Отец с сыном, вместо того чтобы оставлять записки, все необходимое наговаривали на магнитофон. Придя домой, она могла не беспокоиться. На сей раз динамик долго хрипел и потрескивал.
«Ты все еще никак не вылезешь из берлоги! — вдруг совсем рядом раздался слегка приглушенный голос Арнольда. — Яйца сварились, а ты еще в постели, Нортопо!»
«Ты отвезешь меня в школу?» — издалека спросил Увис.
«Сегодня нет времени, Увис, я за дедушкой еду в больницу», — оправдывался перед микрофоном Арнольд.
По интонации она уловила: Арнольд оправдывался! Для нее это было внове, что Увиса по утрам на машине отвозят в школу. Сама она вставала рано, нужно было добираться до центра, Арика была против того, чтобы Увис учился в ее школе и на переменках путался у нее под ногами. Ей не хотелось быть учительницей собственного сына, и Арнольд не настаивал.
— Меня так ты ни разу не подвез! — вслух сказала Арика. — Для меня тебе покрышек жаль, и вечером ни разу не заехал в школу… Пропади ты пропадом со своими «Жигулями»!
Арика в раздражении выключила микрофон. Арнольд почему-то стыдился, что купил «Жигули». Чуть ли не оправдывался перед знакомыми, всем объяснял, что это старик дал ему взаймы деньги, что теперь он, видите ли, по уши в долгах, не знает, как расплатиться.
Эти вечные его долги! Как будто кого-то могут интересовать долги Арнольда!
— Арнольд, я тебя решительно не понимаю, — отчеканила Арика, встав перед микрофоном. — Дом завален всяким хламом, а тебе еще понадобился железный ящик во дворе, и после этого ты от стыда готов сквозь землю провалиться! Как будто ты совершил бог весть какое преступление, на отцовские деньги купив машину… А теперь отвечай поскорей: куда задевался Увис? Ты тоже не знаешь? Вот видишь, до чего дожили, ты в родительском доме у печки греешься, а я тут должна сходить с ума!
Арика улыбнулась пресной улыбкой: так они с помощью магнитофонной ленты когда-то выясняли отношения. Не только выясняли отношения, сотни всяких глупостей нашептали и накричали в микрофон.
Теперь это немыслимо, что подумает Увис, прослушав дурачества родителей.
Рано или поздно он откопает старинные записи и проиграет все счастливые и мрачные минуты родительской жизни. Арнольд ведь ничего не хочет уничтожить. Даже кусок провода не позволит выкинуть в мусорный ящик.
В третий раз обойдя квартиру, Арика не на шутку встревожилась. Стрелка электрических часов будто замерла — двадцать минут двенадцатого. Арика прижала ухо к часам: секунды падали, как капли, тиканье чуть слышно. Арнольд терпеть не мог звонких пружинных часов.
Арнольд да Арнольд!
А куда Увис делся? Бейся тут как муха об оконное стекло…
Арика второпях отыскала сигарету. С первой затяжкой в голове прояснилось.
Что за дурацкие шутки! Арнольд с Увисом никогда не умели шутить… Их шутки больно оборачивались…
Ничего себе шутка: половина двенадцатого, а ребенка нет дома!
Арика сняла трубку и задумалась: куда же звонить? Точно молния сверкнула: больница — милиция — больница — милиция!
Медленно набрала номер сестры. Лиесма отозвалась сразу.
— Что ты горюешь об Увисе, скорей всего укатил к матушке в Меллужи! — рассмеялась она в ответ.
— Ты точно знаешь? — недоверчиво переспросила Арика.
— Я ничего не знаю, но ты оставь парня в покое и немедленно приезжай ко мне, — объявила сестра, узнав, что Арика дома одна.
— Никуда я не хочу ехать! — возразила Арика не слишком уверенно.
— У меня для тебя сюрприз, — искушала Лиесма. — Ты непременно должна увидеть!
— Лиесма, неужто опять погром устроила в своей комнате? — встревожилась Арика, она всегда боялась «непредсказуемых ходов» сестры. Не хватало, чтобы еще и сестра что-нибудь выкинула!
— Я прокляну тебя, сестричка, если ты через полчаса не позвонишь у моих дверей! — кричала Лиесма в телефонную трубку.
— Только комнату не трогай! — уговаривала Арика. — Я, право, не знаю, ехать ли, ты пойми, Увис…
— Прокляну тебя… Увис в Меллужах… — уверяла Лиесма, но Арика уже ее не слушала. Похоже, Лиесма опять беснуется после спектакля, все равно бы ей сегодня позвонила и просила бы к ней приехать, сначала бы прокляла, потом упрашивала. Арика знала все фокусы сестры. Она дала возможность Лиесме выговориться. Первые десять минут Лиесма ругалась, как извозчик. Где только нахваталась таких слов и как терпели соседи по коммунальной квартире! Арика старалась не слушать. Когда Лиесма перешла к мольбам, Арика спросила:
— Что ж ты меня на спектакль не пригласила, в полночь я тебе вдруг понадобилась, а на спектакль не приглашаешь!..
— Не думаю, чтобы тебе доставило удовольствие смотреть на мой толстый зад, — отрубила Лиесма.
— Что ж, кроме этого, ничего больше не было?
— Да, сестричка, я не обмолвилась, — всхлипнула Лиесма.
Арика бросила трубку. Теперь изволь еще среди ночи ехать к Лиесме, но, может, так оно и лучше. Дома все равно ей не успокоиться, будет носиться по квартире, как знать, может, начнет названивать в милицию — больницу — милицию…