Поводыри на распутье
Шрифт:
– В каком убийстве?
– В самом настоящем.
– Я защищался от погромщиков!
– Значит, вам не о чем беспокоиться.
– Я защищался! – Илья посмотрел на равнодушного беза и чуть тише продолжил: – Они напали на меня. Они громили Таганку…
– Увы, господин Дементьев, ваша версия не подтверждается. – Дознаватель отодвинул коммуникатор и посмотрел на Илью. Впервые с тех пор, как того привели в комнату для допросов. – А вот из пистолета, что у вас изъяли, застрелены три человека. Все – случайные
– Я отнял пистолет у погромщика! Это он…
– Ваши отпечатки – последние. Трупы мирных граждан обнаружены неподалеку.
– Проверьте видеокамеры!
– Погромщики разбили их в первую очередь.
– «Балалайка»… – Дементьев осекся. Вспомнил, что не вставил чип, в спешке покидая дом Оглыева. – Просмотрите «балалайки» свидетелей.
– Смотрели, – кивнул дознаватель. – Записи четко указывают на вас как на убийцу.
– Не может быть!
– А свою «балалайку» вы вынули. Весьма странный поступок для честного человека.
«Сколько раз я стрелял? Два? Нет, больше…» – Илья плохо помнил схватку на Таганке.
– Полагаю, вы находились в состоянии аффекта, – почти участливо произнес без.
– Да! – ухватился за соломинку Дементьев.
– Но это не снимает с вас обвинения в убийстве.
– Почему?!
Дознаватель усмехнулся и откровенно сказал:
– Если бы ты пришил больше черенков, чем на тебя напало, мы бы закрыли глаза на превышение уровня необходимой самообороны. Но речь идет о мирных гражданах. Есть свидетели. Есть репортеры, которые освещают расследование. Нам не удастся замять дело…
– НЕТ!!
Без холодно улыбнулся, поднялся на ноги, медленно обошел стол, приблизился к Илье и неожиданно ударил его по лицу. Даже не ударил – скользнул острыми, наверняка имплантированными ногтями, оставив на щеке Дементьева три длинные царапины.
Илья не шелохнулся.
И не только потому, что был привязан к стулу. Он впал в самый настоящий ступор.
– Не следует меня перебивать, – мягко произнес дознаватель.
Оглушенный Дементьев не ответил.
Мир рушился. Мир, выстроенный с таким трудом, распадался на глазах. Теплый, уютный, перспективный мир.
Илья уходил от лучших полицейских мира, он обвел вокруг пальца китайцев, он сумел убедить всех в смерти Чайки – великого ломщика, много лет наводившего ужас на транснациональные корпорации, в своей смерти. Он совершил невозможное – спрятался в обществе доступной информации и тотальной слежки. И теперь теряет все.
Из-за каких-то ублюдков, решивших разгромить пару лавок.
– При тебе обнаружили «раллер», – произнес вернувшийся за стол дознаватель. – Твой?
Ему пришлось повторить вопрос, прежде чем слова дошли до сознания оглушенного Ильи.
– Твой?
– Разве их запретили?
– Нет, – согласился без, – не запретили. Но мне интересно,
– Купил по дешевке.
– У кого?
– На Болоте. У парня на рынке.
– «Раллер» чист, – не стал скрывать дознаватель. – Ни одной запрещенной программы. И его код не засветился ни в одной сетевой ломке.
– Видите, я честный человек. – Илья нашел в себе силы улыбнуться.
– Или опытный.
– Честный!
– Но, к сожалению, убийца.
– Не смейте так говорить!
На этот раз дознаватель не стал бить Дементьева, хотя вновь подошел к нему. Постоял, разглядывая замершего в ожидании удара Илью, потом взял со стола упаковку влажных салфеток, вытащил верхнюю и аккуратно протер царапины на щеке арестованного.
– Пойми, парень, если ты ломщик, мы сможем договориться. – Тон стал добродушным. – Мы ищем организаторов бунта. Ты, судя по всему, мелкая сошка. Скажи, на кого работал, что делал, и я подумаю, как помочь снять с тебя обвинение в убийстве.
– Вы сфабриковали дело, – устало произнес Дементьев.
– Ты над моим предложением думай, – посоветовал без, – а не сочиняй всякую ерунду.
Дознаватель не понимал, почему ему запретили применять развязывающие язык препараты. Узнали бы все за минуты. Но приказ был четким: только силовое воздействие, и то очень аккуратное. Никакой химии. Боятся повредить ему голову? Похоже на то. Но почему? Что может быть ценного в голове мелкого ломщика? Тем не менее распоряжение пришло с самого верха, и нарушать его без не собирался.
– Ну что, говорить будешь?
– Не стал.
– Химию использовали? – уточнил Мишенька.
– Вы ведь запретили.
Щеглов кивнул. И тут же поинтересовался:
– По голове били?
– Только по лицу. – Дознаватель поерзал под неподвижным взглядом Мишеньки и уточнил: – Не сильно.
– Ему было больно?
– Конечно.
– Очень хорошо. Готовьте дело на… – Щеглов помолчал. – На три года Африки.
Дознаватель удивленно посмотрел на начальника. Не ожидал, что с мелким ломщиком обойдутся настолько круто. Рудники и каменоломни старинного образца. Каторга СБА, предназначенная для неисправимых. Для тех, кого корпорации не желали больше видеть.
– Три года Африки?
Для нормального человека это означало смертный приговор.
– У вас не хватает материалов для обвинения?
Квадратные линзы очков блеснули безжизненным светом. Дознаватель знал, что глаза у Мишеньки серые, но сейчас их не было видно: они растворились в стекле.
Без сглотнул и, чувствуя, как стекает по спине струйка холодного пота, кивнул:
– Все в порядке, хватает. Я… – Кашлянул. – Я сделал запись убийства. Как вы говорили… и свидетели есть. Для суда вполне…