Пояс Ипполиты
Шрифт:
– Вы откуда?
– спросила Тиргатао.
– Я из Кепов,- ответил Борак.
– Я из Патрея,— сказал коной.
– Как живут наши славные города?
– Они уже не наши,- мрачно ответил Борак.
– Как так?!
– Их было некому защищать,— уточнил Агаэт.
– А где же рыбаки? Дандарии, синды, меоты?
– Где же быть рыбакам - они ловят рыбу. По домам разошлись.
– Как они смели? Идет война, а они... рыбу!
– Жрать-то им что-нибудь надо!
– зло ответил Борак.- Ни в Патрее, ни в Кепах и Тирамбе никакой еды нет. Благо, что море с рыбой рядом.
– Вы, наверно, голодны?
– спросила Лота.
– Как волки,- крикнул Борак и схватил со стола кусок мяса.- Коной, ешь.
Все молча наблюдали за мужчинами. Наконец Тира спросила:
– Про Перисада не слышали? Он должен был привести флот двое суток тому назад...
– Не приведет,- сказал решительно Борак, кинув кость через плечо.
– Почему?
– Скажи им, коной.
– По пути сюда нас встретил человек, которого я посылал в Горгип,- начал рассказывать Агаэт,- Там идет резня между торетами и керкетами. Одни хотели ограбить храм, другие защищали Кумир Девы, а скорее всего, хотели унести золото сами. Тяжело ранена жрица храма...
– Мелета?!
– воскликнула Лота.- Моя дочь! Где она?
– На фелюге Аргоса. Ее хотят везти к Годейре.
– Но разве нет лекарей в Горгипе?
– сурово спросила Тиргатао.
– Наверное есть. Но горные племена сойдутся между собой и бросятся на Аргоса, Ликопа и других наших. И торе-ты и керкеты хотят отдать храм Деметре.
– Но там же много скифов!
– крикнула Тира.— И Ликоп там, и ты, коной.
– Скифы тоже за Деметру, царица.
– А где храмовые амазонки? Атосса, Агнесса? Их удел защищать храм.
– Храмовые все, до одной, переправлены к Годейре.
– А что Перисад с флотом?
– Перисад около Мелеты.
– Что ему Мелета?
– Говорят, он любит ее. Он готов ехать с нею хоть до самого...
– О, эти мужики! Они готовы ради бабы бросить святое дело войны...
– Перисад прав!
– крикнула Лота.- Он должен защищать Священную!
– Он должен защищать храм. Без его алтарей Священная -ничто!
– Ты забываешь, царица, что Мелета моя дочь! Я подниму моих наездниц и поведу их в Горгип. Я еще успею.
– Поднимай! Надо сохранить золото храма.
– Можно ли верить твоему скифу, сын мой?
– спросил кон Агат.- Может, там уже все изменилось.
– Все равно - поднимай Лота своих амазонок, иди в Горгип,- повторила Тира,- Здесь их нам нечем кормить. И гони Перисада с флотом!
– Вспомни, царица, слова Аргоса.
– Какие?
– Про похмелье.
– Ладно. В поход завтра на рассвете...
Мужчины ушли готовиться к походу. Лота и Тира остались одни. Тира спросила:
– Ты знаешь Аргоса?
– Глупый вопрос. Он мой отец.
– Он не такой дурак, чтобы везти внучку к Годейре.
– Значит, я его еще застану в Горгипе.
– Если тебе скажут, что он ушел в море, не пугайся. Он наверняка дрейфует где-то около города. Пошли пару рыбацких лодок - его найдут.
– Зачем же он ушел в море?
– Глупый вопрос. Он понял, что не сможет защитить Мелету, если нахлынут в город керкеты, тореты и прочие скифы. Ведь город пуст. А когда ты приведешь туда свои сотни...
– Я все поняла. Я пошлю его к тебе, царица. Он же архистратег - возьми его в свои советники. Прости, ты очень самонадеянна...
– Объясни...
– Мужчина, начиная войну, в первую очередь позаботился бы о том, чем накормить своих воинов, а ты вместо этого нацепила на свои бедра пояс богини...
– Не медли! Догоняй своих. Упрек принимаю.
– Так я пошлю к тебе Аргоса?
– Не надо. Я сама приеду в Горгип. Морем.
Ночи на Синдике тихими не бывают. Несется с меотийских морских просторов северный ветер, с шумом и свистом врывается в горло пролива, проносится мимо скал Мирмекея, второпях по ошибке попадает в ловушку Илуратской гавани, выскакивает из нее с визгом и, наконец, падает на крутые волны понта Эвскинского. И оттого вся Синдика грохочет, гудит беспрестанно.
Агат, Борак и Агаэт подчистили на столе все съестное, допили все вино, улеглись на балконе дворца и захрапели. А царице Тире не спится - ей кажется, что сну мешает ветер с Боспора. Не в ветре причина - в тревожных думах царицы. Как ни ругай Аргоса - действительно настало похмелье. Первые шаги начатой войны против Боспора оказались ошибочными. Тира считала себя умной женщиной, да так оно и было, но она просчиталась в одном... А может быть нет? Степняков-аксамитов обещался поднять кон Агат, Борак и Агаэт посчитали рыбаков - получилось около пяти тысяч. Горские люди... Их тоже тысячи. Велика сила у амазонок, нет счета синдам, меотам - такого многочисленного войска не было ни у одного царя, и вот на тебе — все это рассыпалось за один день. Рыбаки разошлись по своим берегам, потому что захотели богиню Деметру. У них сотни своих богов, на каждом дворе своя богиня, а вот поди ты — подавай им храм для Деметры. Синды переплыли Боспор — им нужен синдский царь Гекатей. А про амазонок и говорить нечего - что у них на уме, поди, узнай. Каждая царица, каждая жрица тянет в свою сторону. Только Перисад с флотом надежен, да и то... кто его знает... Влюбился в девушку, старый козел! Может, бросить все, уйти с коном Агатом на восток, к сарматам, и доить там кобылиц со спокойной душой...
...Свистит над морем ветер. Раскачивает волны, они набегают друг на друга, бьются о деревянную пристань Горгипа, перекатываются через доски, с гулом выплескиваются на каменистый, выщербленный струями берег. Берег невысок, ветра ему не удержать, и тот холодными струями проносится по главной улице города к храму.
На ступеньках храма сидят, зябко поеживаясь, мать с дочерью.
У Атоссы в руках копье, на коленях Агнессы лежит огромный меч - меч Ипполиты.
– Я закоченела, мама,- дробно стуча зубами, говорит Агнесса.- Пойдем во дворец Годейры - прогреемся.
– Там еще не топят. Царицы нет дома.
– Но там хоть нет ветра.
– Нам нельзя оставлять храм. Эти греховодники так и шныряют вокруг.
– Ну и что же. Двери на замках, окна высоко.
– Если нас не будет, они приволокут лестницы. Их пугает твой меч и мое копье. Они знают, как владеют этим оружием амазонки. Надо выстоять до утра.
– Но почему мы?
– А кто же? Мелета ранена, храмовых угнали на вал. Теперь ты будешь Верховной.
– Ни за что на свете! Если так, то я сейчас же брошу меч и уйду!