Пояс Ипполиты
Шрифт:
Кон Агат слушал эти рассказы и не знал, что подумать. Жива ли его любимая Тира, не она ли это летает на белых крыльях богини Тиргатао? И если она, то почему не навестит его белокрылая орлица? Лучше всего об этом можно узнать в Гермонассе, ведь там дворец Тиры, там ее место. И Агат, взяв охрану, поскакал в Гермонассу. И узнал черную весть — его Тиры нет... Села Солнцеликая на коня, но взмахнуть мечом уже не смогла. Открылась рана, пошла горлом кровь. Решил Агат похоронить ее по обычаю скифских царей в большом кургане.
Первое время Мелете было не до Агаэта - нужно было утвердить себя в роли Тиргатао, но потом, когда появилась вторая белая наездница (можно было догадаться,
Тоска по любимому погнала Мелету в степной стан и в третий раз. И снова неудача. Ей сказали, что коной и его отец уехали на похороны Тиры в Гермонассу. Не медля ни минуты, поехала и Мелета. И тут только вспомнила, что скифы своих царей и цариц хоронят всем миром. Узнав о смерти царя, скиф снимает шапку и наполняет ее землей. Затем берет скиф другую шапку, насыпает туда сухой степной почвы, перевешивает через плечо и везет на место захоронения. Эту землю высыпает в курган. И чем знатнее кон, тем больше привезут шапок земли, тем курган будет выше. Мелета обгоняла караваны, обгоняла всадников. Они шли, чтобы отдать последнюю почесть царице. Печальны были лица людей.
Мелета хотела было повернуть обратно, встречаться с любимым в траурную пору было не время, но потом передумала. Вернее, к ней пришла новая мысль. Приехав на остров Синдику, Мелета нашла недалеко от города холм, заросший мхом, укрыла на склонах коня, сама спряталась на вершине. Отсюда хорошо было видно место захоронения. Склеп царицы устроили чуть южнее города, и его уже до половины засыпали землей. Скифов было так много, что сверху они казались полчищами муравьев, которые сооружают муравейник. Скиф подъезжал к месту, спешивался, брал обе шапки и возносил на гору. Высыпав землю, он спускался вниз, но не уезжал домой - он ждал завершение кургана. В конце дел каждый должен был подняться на курган, чтобы отдать покойной свой след. Мелета знала это и подумала - не в следе дело, надо утоптать курган, чтобы ветры не выдули сухую землю. Она не заметила, как около нее очутилась девушка в темном покрывале. Что-то Мелете знакомое было в ее облике, но она не могла вспомнить. И спросила:
– Ты меня знаешь?
– Иначе я бы не подошла. Ты - Мелета из Тирамбо.
– А ты Нимфея,— вспомнила Мелета.— Почему ты здесь?
– Хоронят Тиргатао. А я осталась совсем одна.
– А где твой жених, отец и мать?
– Их убили по приказу Тиргатао.
– За что же?
– Мой отец и жених стреляли в Тиру. Они цареубийцы. Меня же Тира пощадила. Только зачем? Я, наверное, утоплюсь в море.
– Агаэт там?
– спросила Мелета.
– Да, он будет говорить... Все ждут.
– Подожди меня, Фея, здесь,- сказала, вставая, Мелета,- Я отлучусь ненадолго. Непременно подожди. Расскажешь, что будет без меня.
И Мелета ушла.
Погода над курганом начала портиться. Тучами заволокло небо. Только заходящее с запада солнце ярко освещало вершину могильного холма. Все устремили взгляды в высоту -ждали выхода коноя Агаэта. Но вдруг что-то блеснуло над вершиной кургана - и на черном фоне неба все увидели всадницу в белом плаще. Она была хорошо освещена и хорошо видна - резко подняла коня на дыбы, порыв ветра раскинул за ее спиной блистающий белизной плащ, и всадница стала похожа на большую птицу. Весь народ, вся степь, вся земля в едином порыве ухнули:
– Тир-га-тао! Тир-га-тао!
И не успел народ опомниться, как всадница исчезла.
Когда Мелета вернулась к Нимфее, та все еще стояла, открыв рот.
–
– крикнула она.- Тиргатао не умерла.
– Как это?
– Она появилась на коне над курганом, взмахнула мечом и улетела в степь!
– Ты сама видела, что улетела?
– Как вижу тебя сейчас.
* * *
В этот день на столицу Боспора упал зной. Лето было жарким, уж и осень на дворе, а солнце палит и палит. Старый Спарток сегодня не в духе. К нему пробрались женщины из предместий Илурата и Тиритаки и, ползая перед ним на коленях, жаловались на тяжелую, голодную жизнь. Колосовые выдались хилые, но и это зерно собрать не удалось. Всех мужчин по царскому приказу забрали в войска, зерно, переспев, осыпалось, теперь люди в поселениях голодают. К царю Сотиру их не пустили, и вот они припадают к ногам милостивого Спартока. Старый царь пообещал женщинам помочь.
Во дворце он никого не застал - сын Сотир и внук Левкон уехали на побережье. О том, что признаки голода появились и в городах, Спарток уже знал.
В нижней части дворца старик нашел Гекатея. Бывший царь Синдики вторую неделю мучился животом и все держался ближе к отхожему месту. Брюхо у него заметно спало, лицо осунулось - он по-прежнему боялся амазонок. Да и то надо сказать - эти сумасшедшие бабы набегали на город чуть ли не ежедневно.
– Поговори со мной, мудрый Спарток,- жалостливо проговорил Гекатей,- я изнываю от скуки. От твоего сына только одно слышу: «Ты слабоумен, ты дурак», а от Левкона терплю одни насмешки. А сами не стоят ногтя моего мизинца. Я, будучи в Синдике, воевал поочередно и с меотами, и с синдами, и с дандариями. Даже в керкетские горы водил своих воинов. А они сидели во дворцах, щупали баб, пили вино, и все тут. Все лето держали мужиков на побережье, не давали им работать. И оставили царство без хлеба.
– Что же им делать, если Тиргатао ожила и снова лезет на берега!
– попытался заступиться за сына и внука Спарток.- У нее большой флот.
– Они сделали большую глупость!
– горячился Гекатей.— Они послали Мена убить Тиру. Но не убили, а только ранили. И теперь эта стерва снова на коне и скачет по Синдике в белом плаще за плечами, и скифы верят, что она богиня Тиргатао. За нею они полезут не только на наши берега, но и на копья. Ведь она богиня!
– В чем же их вина?
– Надо было послать меня! Я бы выпустил ей кишки - и не было бы богини Тиргатао!
Тут пришли слуги и сказали, что лошади готовы. И Спарток поехал на побережье.
Старик понимал, что искать Сотира и Левкона надо в Тиритаке. Там прежде всего ждали нападения Тиргатао. Но Спарток ошибся, группа воинов, торчавшая на берегу, указала ему вправо, а один пожилой копейщик сказал:
– Не спеши туда, старик. Они возвратятся.
Это возмутило Спартока и он грозно крикнул:
– Я тебе не старик! Я царь Боспора! Я...
– Что-то много развелось ныне царей,- проворчал копейщик.- Сотир царь, Левкон еще царистее, ты тоже - царь - поди разберись. Даже этот сопляк Митродор метит на трон, а жрать в городе нечего. При Спартоке хоть порядок в царстве был...
То, что его похвалили, смягчило Спартока, и он спокойнее спросил:
– Зачем они уехали в Илурат и когда возвратятся?
– Разведчики донесли, что в Илуратскую гавань пришли три корабля с амазонками. Царь всех воинов погнал туда.
Спарток пришпорил коня и помчался к гавани.
В Илурате, где берег полого спускался к морю, было людно, царь Сотир и Левкон стояли на возвышенности и на приезд старого царя не обратили внимания, вроде не заметили. В гавани разворачивались и уходили восвояси триеры.