Поющая все песни
Шрифт:
Калвин долго стояла на месте и смотрела ему вслед, щурясь и хмурясь. Она встряхнула руками волосы и стала заплетать их, прядь за прядью, пока все не стало аккуратным, две гладкие косы упали на ее спину, как и должно быть.
Восемь
Песня деревьев
Они много дней плыли на юг, к южным проливам, которые Мика звала морем Севона. Каждый день Тонно смотрел в трубу на горизонт в поисках
— Наверное, он уплыл вперед, пока мы были в Эо.
— Нет! Мы должны быть быстрее него, — Траут странно гордился, глядя на Мику и Калвин, сидящих бок о бок и поющих ровный ветер, что гнал корабль по морю. — Думаю, мы обогнали его. Никто не может двигаться быстрее «Перокрыла».
Постепенно появились ухоженные земли, и ручьи с пыльными полями остались позади. Они плыли мимо земель, что могли зваться Калисонс, где фермы были давно заброшены. Развалины мельниц указывали в небо, линия деревьев все еще повторяла узор их высадки, но Дикие земли торжествовали. Земля тут была голой, камни и кусты заполнили все, и их не убрали бы плуги фермеров.
Воздух был прохладным, солнце садилось медленнее, затягивало сумерки, как серую вуаль над морем. С каждым днем они заплывали все глубже в осень, глубже в Дикие земли.
Они бросили якорь в один из вечеров, Калвин сидела на корме и смотрела на голубой дым трубки Тонно, что кружил над палубой и в небе. Траут растянулся на свернутом канате в стороне, хрустел яблоком. Тихо плескались волны, вдали было слышно крики ночных зверей, что вышли поохотиться в темнеющих сумерках.
Дэрроу убрал вес с пострадавшей ноги на другом конце корабля, нога часто болела к ночи, и он сел у стены каюты. Мика рядом с ним чинила невод, она запела песню из Эмерана, и ноты доносились до Тонно и Калвин. Голос Мики, когда она пела песни из детства, был не таким, как во время чар ветра, он был хриплым, в нем прятались слезы.
Тонно удовлетворенно хмыкнул.
— Мне нравится пение девочки. Она напоминает нашу Энну. Как маленький жаворонок, она все время щебетала, смеялась и пела. Может, эта будет такой же, как только ощутит немного счастья, — он сунул трубку в рот и посмотрел на Калвин. — Ты обеспокоена.
Калвин удивленно посмотрела на него. Она не ожидала, что Тонно заметит ее тревогу, что ему будет дело. Она замешкалась и ответила:
— Ничего.
Он покачал головой.
— Что-то тебя грызет, девочка. Выкладывай.
Калвин огляделась, проверяя, что их не услышат. Она тихо сказала:
— Это Дэрроу, — она нервно взглянула на Тонно, он без эмоций жевал край трубки.
— Да. А что он?
— Ты… слышал, как он говорил с Самисом: «не поздно» и «я сильнее, чем ты думаешь». Он чуть не сказал, что сам хочет быть Поющим все песни.
Тонно нахмурился.
— Может, он хотел так запугать его. До этого Самис не спешил с планом. Но если он подумает, что мы хотим опередить его, то может заспешить и забыть об осторожности.
— Возможно, но…
— Говори, девочка. Я не люблю тратить время.
Калвин заговорила медленно, поглядывая на Дэрроу, сидящего с закрытыми глазами.
— Уверена, это ничего не значит, и я не верила в это, но… когда я встретила Самиса в Митатесе, он сказал, что собрать Девять сил было идеей Дэрроу. Что они поссорились, когда Дэрроу понял, что Самис, как колдун, сильнее него.
Тонно фыркнул.
— Я думал, ты лучше. Верить его словам!
— Я не говорю, что поверила ему, — спешно сказала Калвин. — Но когда Самис уплывал, он будто звал за собой, может, он хочет, чтобы Дэрроу снова был с ним. И Дэрроу как… изменился. Он не говорит с тобой. Или со мной. Может, он думает вернуться к Самису.
— Ты не знаешь его так, как я, и это факт, — сказал Тонно. — Он думает лишь, как остановить этого бандита. Да, сильно думает. Так сильно, что не говорит с тобой или мной про ужин или уборку на палубе. Я другого и не ждал. И тебе не стоит.
Калвин молчала, теребила край косы.
Тонно стукнул трубкой по борту.
— Глупости, — так он закончил разговор.
Они подплыли к берегу так близко, что видели пустоши с их серой травой в трубу Траута. Один раз они даже увидели большого зверя, что ходил среди травы и терзал ветви кустов большими челюстями.
— Он размером с корабль пиратов, — поразилась Мика.
Траут поежился.
— Тогда его челюсти смогут перекусить этот корабль и проглотить нас, не жуя.
— Он ест траву, — сказал Дэрроу. — Он не станет жевать нас.
— Все равно, я бы там не высаживался, — сказал Траут. — Если вы не против.
На следующий день они увидели стадо зверей, жующих кусты, их горестные вопли разносились над водой. Они поймали ветер, что нес их на юг, и Мика смогла все утро смотреть на зверей у борта.
— Точно нельзя там высадиться? — спросила она.
— Нет уж, — твердо сказал Траут, и позже в тот день оказалось, что он был прав.
Они обедали на палубе, когда Калвин заметила кружащую стаю птиц, толпа черных точек между кораблем и берегом.
— Что это? Слишком большие для чаек… Траут, где труба?
— Тут, — Тонно поднес трубу к глазу.
— Летят ближе, — сказала Мика. — Наверное, чайки хотят объедки.
Тонно вдруг вскочил на ноги и сбил тарелку еды.
— Это не чайки. Дэрроу, смотри скорее! Ты видел таких существ?
Дэрроу посмотрел в трубу, вскинул бровь.
— Я слышал о них, но не видел. Я думал, это существа из легенд.
— Дайте посмотреть, — потребовал Траут, хотя не мог видеть через трубу так четко, как остальные. Но Мика была быстрее.
— Они приближаются, — сказала Калвин. Силуэты, что были точками миг назад, теперь были существами с длинными прямыми крыльями, что двигались на ветру, как воздушные змеи. Их крики звенели над водой, яростные и высокие. Мика передала трубку Калвин, сказала четыре слова. — Смотри на их зубы.