Поющие кости. Тайны д'Эрбле (сборник)
Шрифт:
– Вряд ли вы сможете придраться к этим отпечаткам, доктор, – произнес Миллер. – Они такие четкие, словно он их оставил нарочно.
– Вы правы, – загадочно улыбнулся Торндайк. – Такое впечатление, что их сделали специально. И стекло такое чистое, словно его протерли, прежде чем сделать отпечаток.
Суперинтендант подозрительно покосился на Торндайка, но тот по-прежнему был непроницаемым.
Тщательно исследовав стекло, Торндайк вынул из конверта листок с тюремными отпечатками пальцев и сравнил их с теми, что были на стекле. После чего пристально посмотрел на детектива.
– Думаю, что могу вам кое-что подсказать.
– Правда, сэр? Что же именно?
– Вы на ложном пути.
Суперинтендант чуть слышно фыркнул, выразить свои чувства громче не давала присущая ему вежливость. Так он выразил свой протест, который через секунду изложил словесно:
– Надеюсь, вы не хотите сказать, что отпечатки на стекле оставил кто-то другой?
– Уверен, что Фрэнк Белфилд их не оставлял.
– Но вы согласны, что отпечатки, снятые в тюрьме, принадлежат ему?
– Ничуть в этом не сомневаюсь.
– Однако мистер Синглтон из отдела дактилоскопии, который сравнивал их с отпечатками на стекле, утверждает, что они совершенно идентичны. Я тоже их смотрел и пришел к тому же выводу.
– Я согласен, что они идентичны, именно поэтому на стекле их оставил не Белфилд.
Суперинтендант снова фыркнул – на этот раз чуть громче – и, сморщив лоб, посмотрел на Торндайка.
– Зачем вы морочите мне голову, сэр? – сухо спросил он.
– Упаси бог! Это не менее опасно, чем щекотать дикобраза, – с учтивой улыбкой ответил Торндайк.
Детектив был полностью сбит с толку.
– Не зная вас, сэр, счел бы, что слышу несусветную чушь. Потрудитесь объяснить, что вы имеете в виду.
– Если я сумею доказать, что отпечатки на оконном стекле оставлены не Белфилдом, вы не будете выписывать ордер на его арест?
– А вы как думаете? Неужели мы позволим развалить обвинение в суде, как это было с делом Хорнби? Кстати, там тоже речь шла об отпечатках пальцев, – вдруг вспомнил суперинтендант и почему-то задумался.
– Вот вы вечно жалуетесь, что я утаиваю информацию, а потом устраиваю сюрпризы в суде. Однако сейчас я готов ею поделиться, и если мне удастся доказать, что предъявляемая улика несостоятельна, надеюсь, беднягу Белфилда не будут преследовать.
Суперинтендант неопределенно хмыкнул.
– Этот отпечаток довольно интересен, – заявил Торндайк, беря в руки рамку со стеклом. – Одна из его особенностей, по-видимому, ускользнула от внимания мистера Синглтона, да и вашего тоже. Посмотрите на большой палец.
Суперинтендант взглянул на стекло, потом перевел взгляд на дактилокарту.
– Не вижу никакой разницы. Они полностью совпадают.
– В том-то и дело. А совпадать они не должны. Отпечаток большого пальца был снят отдельно. Знаете, почему? А потому, что снять отпечатки всех пяти пальцев одновременно практически невозможно. Большой палец немного повернут относительно других пальцев, и когда ладонь лежит на плоской поверхности, например на оконном стекле, он касается ее лишь частично. А здесь, – он постучал по куску стекла, – все пять пальцев отпечатались целиком, что в принципе невозможно. Попробуйте положить свою ладонь так, чтобы все пальцы располагались в одной плоскости, и вы увидите, что большой палец будет сопротивляться.
Положив пятерню на стол, детектив немедленно убедился в правоте моего коллеги.
– Ну и что это доказывает?
– Только то, что отпечаток большого пальца появился на стекле отдельно от остальных. Он явно был добавлен позже, и это доказывает, что отпечаток всей пятерни остался на стекле не случайно, а был сфабрикован с определенной целью.
– Я что-то не улавливаю, – проговорил Миллер, озадаченно почесав затылок. – Вы говорите, что отпечаток на стекле в точности совпадает с дактилокартой Белфилда и поэтому не может ему принадлежать. Ерунда какая-то получается.
– И тем не менее это факт. Одни отпечатки сделаны в тюрьме шесть лет назад. – Торндайк потряс дактилокарту. – А другие, – он указал на стекло, – оставлены на этой неделе. Они полностью совпадают. Разве не так?
– Согласен, доктор, – подтвердил суперинтендант.
– Прекрасно. А теперь предположим, что за последний год папиллярный рисунок на одном из пальцев Белфилда заметно изменился.
– А разве это возможно?
– Не только возможно, но и вполне реально. Сейчас я вам покажу.
Торндайк вынул из стола снятые им отпечатки пальцев Белфилда и положил их перед детективом.
– Обратите внимание на отпечаток указательного пальца. Я сделал целую дюжину снимков и на каждом видна белая полоска, пересекающая бороздки. Это шрам, который является неотъемлемой частью отпечатка. Но на стекле ничего подобного нет – там бороздки совершенно целые, какими они были до пореза. Значит, Белфилд не оставлял отпечатков на оконном стекле.
– А он точно порезался?
– Вне всякого сомнения. На указательном пальце имеется шрам, и, кроме того, я могу представить свидетельство врача, который лечил Белфилду руку.
Детектив почесал затылок и наморщил лоб.
– Да, та еще головоломка, – проворчал он. – Все, что вы сказали, звучит, конечно, убедительно, но как тогда быть с отпечатками на стекле? Их же нельзя получить без пальцев?
– Очень даже можно.
– Никогда не поверю, пока не увижу собственными глазами.
– Сейчас увидите. Вы, видимо, забыли дело Хорнби, «Дело о кровавом отпечатке пальца», как окрестили его в газетах.
– Что-то слышал, но подробностей не знаю.
– Хорошо, я покажу вам памятный сувенир, оставшийся от этого дела.
Открыв шкаф, Торндайк вынул оттуда небольшой ящичек с этикеткой «Хорнби», в котором оказался сложенный лист бумаги, маленькая книжечка в красной обложке и что-то похожее на большую самшитовую пешку.
– В этой книжечке, своего рода справочнике, собраны различные отпечатки пальцев. Вам, вероятно, знакомы такие альбомы.
Суперинтендант кивнул, бросив презрительный взгляд на книжицу.
– Пока доктор Джервис ищет нужный отпечаток, я сбегаю в лабораторию за штемпельной подушечкой.