Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Корвин-Пиотровский Владимир Львович

6

О, ротмистр! Вы ль тайком вздохнули, Как бы задумались душой, Забыли сабли, пики, пули Для этой тишины большой. Лесная узкая дорога Из галицийского села В страну немого диалога Нас незаметно привела. Вы отпустили длинный повод, И ваша трубка не дымит, Пчела прилежная иль овод В зеленых сумерках шумит. Как мягко лошади ступают По медом пахнущей траве, — В неомраченной синеве Без

ветра листья закипают — Два всадника, и тени две.

7

Закат, закат — Прости нам Бог За то, что мы порою пьяны, За элегических дорог Непоправимые изъяны. За петербургский кавардак, За верность шарику цветному, За блиндированный чердак, За счет столичному портному. Так много накопилось их, Счетов и подлинных и ложных, Из первых рук, из рук вторых, Совсем простых и очень сложных — Без риторических затей Нева Аврору колыхнула, Натужно вздулась и пальнула В толпу непрошеных гостей, В Петровых и своих детей.

8

Ты помнишь странную тревогу, Предчувствие глухих шагов? Нева буравила дорогу Среди гранитных берегов. Она бурлила и кипела, Трепала ветром вымпела, Обломком льдины заскрипела И в дымных кольцах отошла. Летали брызги над мостами, И тротуары без гуляк Обледенелыми пластами В свистящий пролегали мрак. Торжественное разрушенье, Величественный вид пустынь, Громоподобное крушенье Несокрушаемых твердынь.

9

Нахмурив брови, Всадник Медный На вздыбленном своем коне Внимал, как рвется мат победный К дворцовой рухнувшей стене. Его лицо не потемнело, Лишь под копытами коня Змея свивалась и шипела, — Рука державная, звеня, Над мертвым городом широко Зловещий очертила круг, И смехом пламенное око Как солнце вспыхивало вдруг. На зов его уже бежали Мальчишки с ближнего двора, И с криком радостным — ура! — Салазки быстрые съезжали С подножий ледяных Петра.

10

Шумит гражданская гроза, Гигант стоит неколебимо, И только узкие глаза Следят за ним неутомимо. На загнанном броневике Ладонь широкая разжата, — Есть сходство грозное в руке С той, устремившейся куда-то. Штыки и снег со всех сторон, Пайки — и выстрелы вприправу, — Гранитный город обречен На устрашающую славу. Гнездо истории горит, Птенцы раздавлены ногами, Скрипят века под сапогами — Внимание! Он говорит —

11

И загудел

весь шар земной, Как мяч футбольный перед голом, Врываясь с треском в мир иной, Он лопнул с грохотом тяжелым. Заглохла наскоро война Провинциально и ненужно, — И та и эта сторона Ее выплясывали дружно. Но от людей, но от вещей Сон отлетал, и ангел серый, Уже бездомный и ничей, Блуждал готической химерой. Бессонница ко мне вошла, Присела скромно к изголовью И разговор про бедность вдовью Со мной по дружбе завела —

12

Россия призраков разбита, Мы отступали в никуда, И только конские копыта Ритм замедляли иногда. Не каждой буре сердце радо, Но с каждой бьется заодно, Оно стучало — надо, надо, Здесь все равны и всё равно. Дыши отныне как попало, Учись без пламени гореть, И если жизни было мало, — И в жизни — мало умереть. И вот — последняя граница, Скалистый берег и поток; Мы по команде — на восток! — Угрюмо повернули лица.

13

Над перелеском вдалеке Еще рвалась шрапнель дымками; Трубач понурый в башлыке Окоченевшими руками Вознес помятую трубу И, запрокинувшись немного, В ночное небо иль в судьбу Трубил пронзительно и строго. Едва окрашенной чертой День занимался над полями, Земля шумела пустотой, Метелями и ковылями. Я беспокойным голосам Внимал как бы прозревшим слухом, — Всем птицам, ангелам и духам, — И я отрекся трижды сам.

14

Куда бежать от осуждений, От жалоб и тифозной вши? Страна высоких заблуждений Еще открыта для души. Мы за большое пораженье И против маленьких побед, Мы принимаем униженье, В котором униженья нет. Побитые камнями чуда, Найдя в паденье уголок, Глядим без зависти оттуда На тех, кто с нами пасть не мог. Междоусобицы гражданской Полусозревшее зерно, Я по ветру лечу давно, — Но мне в долине Дагестанской Лежать, быть может, суждено —

15

Европа бредила во сне, Ворочалась, звала, томилась, — Средневековой старине Мечта тяжелая приснилась. Безвестный всадник проскакал, И все мосты под ним дрожали, Конь злобно щерил свой оскал, За ним другие кони ржали. Всё убыстряя громкий скок, Всё больше напрягая жилы. Он задыхался, изнемог, И снова набирался силы. Где средиземная волна Блеснула пеной шаловливой, Ездок рукой нетерпеливой Над бездной вздыбил скакуна.