Пожар любви
Шрифт:
— Конечно, Зейн. Лучше всех. — Лили наклонилась и сорвала травинку. — Жаль, что я с ним так и не познакомилась.
— Мне тоже. Ты ему нравилась.
— Но он же ни разу меня не видел.
— Я читал ему твои письма.
— О!
По его голосу Лили поняла, что Зейн снова расстроился. Ей хотелось чем-нибудь помочь ему, но она прекрасно понимала: иногда самое лучшее — дать горю свободно излиться. Лили посмотрела на высохший ручей и подумала: неужели Зейн будет носить горе в себе до новой весны или даст ему выход теперь?
Зейн не плакал. Но не из-за того, что стеснялся ее присутствия. Этот барьер они уже преодолели. Видимо, он все еще находился в состоянии шока и по-настоящему не осознал всю горечь утраты. Лили сжала его руку.
— Ты ведь любишь эти места, правда?
— И да и нет. Иногда я их ненавижу.
Повернув голову, она наклонилась так, что теперь смотрела ему прямо в лицо.
— Не может быть!
Зейн саркастически усмехнулся:
— Тебе этого не понять. — Он нежно поцеловал ее.
— Спасибо за комплимент. Но я все-таки хотела бы попробовать.
Погладив Лили по щеке, Зейн заглянул ей в глаза.
— Откуда ты так хорошо меня знаешь?
Лили пожала плечами. Он взглянул в небо, ища глазами ястреба, который, наверное, уже пролетел полпути до Гваделупе.
— Я хочу от жизни гораздо большего, чем хотел мой отец. Может, в этом причина. Он просто заботился о маме и обо мне, но мне этого мало.
— Чего же ты хочешь?
— Путешествовать. Увидеть Европу. Учиться у лучших гранильщиков бриллиантов в Амстердаме. Побывать в настоящих алмазных копях в Южной Африке. Хочу узнать все о бразильских изумрудах и аметистах. Участвовать в аукционах, где продаются самые дорогие и знаменитые драгоценности, таких как «Сотби» и «Кристи». Я хочу добиться всего, на что способен. Но если я буду сидеть здесь, в Бандере, в Техасе, то ничего не добьюсь.
— Папа говорит, что ты очень способный. Он слышал, что тебе удалось очень выгодно продать какие-то старинные испанские украшения. Знающие люди утверждают, будто именно ты, а не твой отец провернул всю сделку. Это правда?
Зейн засмеялся.
— Да, правда. Я сделал один удачный ход. Но без папиной помощи у меня бы ничего не вышло. Самое печальное, что я завален счетами от врачей. Мы должны более ста тысяч долларов. Если бы я поехал в Нью-Йорк, то мог бы заработать в пять раз больше.
— Так поезжай.
Он посмотрел на нее и невольно усмехнулся ее наивности.
— Что, просто так? Собрал барахло и поехал?
— Да. А что тебе мешает?
Зейн молча посмотрел ей в глаза. Они оба понимали, что именно любовь к ней стояла между ним и его мечтой.
— Ох, — печально вздохнула Лили.
Она поцеловала его. Поцелуй продлился дольше, чем ей хотелось. Против воли она почувствовала, что в ней просыпается желание. Лили попыталась убедить себя, что это совсем не вовремя. Надо подождать, дать ему пережить самое трудное время.
Зейн отвечал ей поцелуем. Он дышал любовью и жаждал ее любви, словно это была единственная пища, способная поддержать его. Обняв Лили, он крепко прижал ее к себе. Зейн чувствовал, как часто у нее забилось сердце, и его пульс вторил этому ритму.
— Нужно быть просто сумасшедшим, чтобы оставить тебя.
— О, Зейн! Если ты уедешь, я умру от тоски. И без того ужасно, что мы живем в разных местах.
— Мне казалось, тебя это не пугает. — Зейн поцеловал ее еще раз.
— Я буду здесь, пока нужна тебе, — сказала она, а про себя подумала: «Я не должна тебя удерживать. Это несправедливо».
Внезапно Лили по-настоящему испугалась. Первый раз в жизни. Она все время считала, что у них все впереди, но теперь будущее представлялось ей абсолютно ясно, как на фотографии. Рано или поздно Зейн уедет из Техаса, а она останется. Лили показалось, что она слышит стон собственного сердца. Хотелось схватить Зейна и спрятать его в каком-нибудь укромном месте, откуда он не смог бы убежать. Но она знала, что не должна так думать. Если она действительно его любит, то должна отпустить его… и молиться о том, чтобы он ее не забыл.
Солнце уже садилось, и вечер обещал быть прохладным. Лили поежилась, но не от холода, а от внезапно охватившего ее чувства одиночества.
— Пошли, — предложил Зейн. — Пора возвращаться, а то мама будет беспокоиться.
Подойдя к дому, они увидели, что Ханна стоит на крыльце. Она прощалась с местным проповедником, который зашел ее проведать.
— А вот и Зейн, — улыбнулся им преподобный Питер Шнейдер, когда они поднялись по ступеням.
Ханна не могла скрыть раздражения.
— Где ты был? — нетерпеливо спросила она.
— Показывал Лили наши земли.
— Здесь очень красиво, миссис Макалистер, — вежливо произнесла Лили. — Спасибо, что вы разрешили мне остаться на ночь…
Резко взмахнув рукой, Ханна прервала ее и повернулась к священнику:
— Благодарю вас за ваши молитвы и добрые слова, преподобный. Мне очень стыдно, что Зейна не было во время вашего визита, но он, видимо, слишком занят, развлекая своих друзей. — Ханна шагнула мимо Лили, как будто не видела ее. — Я провожу вас до машины, — сказала она священнику.
Зейн попрощался с ним за руку.
— Благодарю вас, — произнес он и подал Лили знак идти за ним в гостиную.
Зейн наблюдал за матерью из окна гостиной и спрашивал себя, о чем она говорит со священником. Ханна весьма выразительно жестикулировала и дважды кивнула головой в сторону дома, из чего Зейн сделал вывод, что речь шла о нем, а не об усопшем муже, похоронах или ее горе. Наконец священник положил руку на плечо Ханны, видимо, успокаивая ее, а потом попрощался с ней за руку. Он сел в машину и уехал.