Пожар любви
Шрифт:
Она приподнялась и обхватила его за шею.
— И я тебя люблю, Зейн.
Он лег рядом с ней и стал развязывать тонкие испанские кружева.
— Ты для меня это надела, правда?
— Да.
Его пальцы, развязывавшие узел, дотрагивались до ее подбородка, и Лили ощутила тепло его рук.
— Спасибо, — выдохнул он ей в ухо, проведя языком по краю ушной раковины. От ее аромата Зейн совсем потерял голову. Прикосновением крыльев ангела показался ему шелк ее волос, упавших ему на щеку. Он быстро расстегнул ее жакет и блузку. Лили не надела бюстгальтер. Когда Зейн ощутил ее кожу,
Лили играла его густыми волосами, глядя, как они золотыми кольцами вьются вокруг пальцев. Она забыла то чувство полета, которое испытывала прежде, когда Зейн дотрагивался до ее груди. Забыла, как часто может биться сердце. Забыла, как закипала кровь, когда он прикасался к ее соскам. Теперь она вспомнила все и утонула в море наслаждения.
Когда Зейн прижался губами к ее шее, Лили поняла, что готова открыть ему все свои самые тайные помыслы. В это мгновение она знала, что принадлежит ему. Она больше не противилась собственным желаниям. Ей хотелось, чтобы и он принадлежал ей весь без остатка, хотя разум подсказывал быть осторожной.
Опустив голову, Зейн захватил зубами ее сосок, и Лили задохнулась. Воспоминания возвращались к ней, словно грустный и сладостный мотив любовной песни. Зейн сжал пальцами другой сосок. Из горла ее вырвался стон. Лили помнила этот звук — звук, который преследовал ее по ночам почти целый год после разлуки. Со временем кошмар оставил ее, и теперь Лили слышала этот звук снова. Она попыталась оттолкнуть Зейна. Зачем она здесь? Надо бежать, спасаться от него!
Лили приподнялась и взглянула на его золотую голову. Ей вспомнился мальчик, раздавленный смертью отца, и она почувствовала, как сердце снова открывается ему навстречу. Руки сами обвились вокруг него и прижали его еще крепче. Господи! Как ей хотелось защитить его от боли! Но кто защитит ее?
В ее объятиях Зейн задышал спокойнее. Он прижался к Лили всем телом, стараясь почувствовать ее. Он хотел ее. Всю и сейчас.
Расстегнув молнию, Зейн стянул с Лили брюки, пока она сбрасывала сапоги. В одно мгновение он скинул с себя сапоги, джинсы и ковбойку. Он больше не хотел ждать и, протянув руку, выключил свет. Наступившая темнота напомнила ему их первую ночь, и он на мгновение замер.
Ему хотелось запомнить сегодняшнюю ночь навсегда, сделать ее столь же необыкновенной, как та, первая. Только теперь где-то в глубине души он знал, что Лили будет принадлежать ему всегда. Однажды она написала ему, что между ними есть какая-то неразрывная связь. «Две заблудшие души в злом мире». Тогда он ей не поверил. Его голова была переполнена своими мыслями, Нью-Йорком. Теперь он верил в это. Зейн чувствовал себя так, словно вернулся домой, в то место, о котором мечтал. Лили стала для него этим домом. И он хотел стать тем же для нее.
Вытянувшись рядом с ней, Зейн нежно обнял Лили.
— Обними меня, — попросил он.
Ему хотелось ощутить прикосновение ее тела с головы до кончиков пальцев, как будто, прижавшись друг к другу, их тела могли слиться в одно, как слились их души. Опрокинув Лили на спину, он уткнулся лицом между ее грудей. Он ласкал их, ласкал соски, потом
— Пусти меня. — Его голос звучал нежно и настойчиво.
Все началось сначала.
Лили чувствовала, как разум покидает ее. Внутри что-то взрывалось, а под опущенными веками она видела яркие вспышки света. Где-то глубоко внутри метались молнии. Она ощущала все малейшие движения его языка. Тело горело и плавилось. Лили больше не могла ждать.
— Возьми меня… сейчас…
Зейн лег сверху, коленом раздвинул ей ноги. Каким блаженством показалась ей тяжесть его тела! Она чувствовала давление его бедер. Пытка ожидания становилась невыносимой.
— Скорее! — потребовала Лили.
Зейн заполнил ее собой, заставляя пустить его на всю глубину. Его руки сомкнулись вокруг нес и крепко сжали. Лицо легло на шею.
— Лили, я люблю тебя. — Чувства переполняли его, голос, казалось, вот-вот сорвется.
Ей хотелось ответить, но она не смогла. Лили снова неслась среди звезд. Из-под ресниц она видела мерцающие галактики и дрожащие планеты. Они взрывались, потом появлялись снова, одна за другой, маня ее лететь дальше… в рай. Лили подчинилась.
— Зейн! — вскрикнула она.
Он зажал ей рот поцелуем, глотая ее крик. Потом поднял голову и погрузился в ее бездонные глаза. Поцеловал распухшие губы, нежно сжав нижнюю зубами и не переставая окунаться в нее все глубже и глубже. Приподнимаясь на локтях, он возвращался в нее снова и снова.
Лили закрыла глаза, чувствуя, как ее несет к очередному блаженству.
— О Боже! — Она захлебнулась и приподняла бедра, помогая ему проникнуть еще глубже.
— Лили! — Зейн застонал, бросился вперед и, вонзая ногти в ее тело, последний раз прижал ее к себе.
Лили чувствовала, как выстрел за выстрелом он разрядился. Она крепко сжала его, желая, чтобы эта близость никогда не кончалась.
Мокрый от пота, Зейн продолжал лежать на ней. Наконец он перевернулся на бок, так и не разжав рук и переворачивая Лили вместе с собой. Посмотрев ей в глаза, он увидел расширенные зрачки. Добрый знак. Зейн когда-то читал, что у людей, испытавших что-нибудь приятное, расширяются зрачки.
«Так смотрит любовь», — подумал он.
Лили приподняла голову и нежно коснулась его макушки.
— Я люблю тебя, Зейн. И хочу всегда быть с тобой.
— Всегда, — отозвался он, гладя ее по щеке. — Ты самое прекрасное из созданий Господа, — прошептал он, скользя рукой по ее груди.
Счастье переполняло Зейна, и ему казалось, что сердце вот-вот лопнет. Ему представилось будущее. Они с Лили работают бок о бок, смеются, разговаривают, едят. Он видел воскресные дни в Нью-Йорке: они гуляют в Центральном парке. Видел Рождество: покупки, вечеринки, они наряжают елку. Видел Лили беременной. Прежде Зейн всегда считал отцовство чем-то путающим, но с Лили оно будет прекрасно. Она умела прогонять его страхи. Ее природное любопытство поможет ему ощутить всю полноту радости жизни. Никогда она не даст ему скучать, не будет мешать ему. Он добьется всего, о чем мечтал его отец, и даже большего. Зейн станет тем, кем хочет стать.