Пожар любви
Шрифт:
— Я попросил тебя прийти сюда потому, что был напротив у клиента. Но здесь слишком шумно. Давай поедем куда-нибудь в другое место, где мы смогли бы поговорить.
— Конечно. Куда?
— Может, в «Ремингтон»? Я остановился там. Это недалеко.
— Отлично.
Парень из обслуги подогнал машину Лили к выходу из клуба, и Зейн дал ему на чай. Не прошло и десяти минут, как они подъехали к «Ремингтону». Лили остановила машину и отдала ключи служащему.
Зейн провел ее внутрь. Здание из мрамора, стекла и зеркал выглядело ослепительно. Огромные букеты цветов в высоких вазах, стоявшие на столиках в холле и регистратуре, выстроились в экзотическом карауле.
— Пойдем туда, — предложил Зейн, указывая на вычурный диван, стоявший в углу возле окна.
— Хорошо.
Они сели рядом.
— Лили, давай начнем все с начала. Теперь, когда мы… когда мы стали взрослыми.
— Я не уверена.
— В ком? В себе? Во мне?
— В тебе, — спокойно ответила она.
— А что я?
Лили смотрела ему прямо в глаза. Ей не хотелось, чтобы на этот раз между ними оставались недомолвки.
— Зейн, твое честолюбие не знает предела. Я не уверена, что в твоей жизни найдется место для меня.
Опустив взгляд на ее руки, он увидел, что они дрожат, и догадался отчего. Зейн взял их в свои и нежно поцеловал. Ему хотелось сделать так, чтобы у Лили больше никогда в жизни не дрожали руки. Хотелось видеть ее сильной, уверенной в себе, решительной, а не полной страха. Страха перед ним.
— Лили, я послал к черту все свои представления. Это правда. За то время, что я снова здесь, я многое передумал. Похороны… встреча с тобой… свидание с матерью. Когда я приехал в Нью-Йорк, то изо всех сил старался пробиться. Меня захватило желание преуспеть. Я должен был доказать отцу, что сумею этого добиться. Мне хотелось, чтобы он гордился мною… пусть даже он уже не мог видеть мои успех. — Зейн невольно всхлипнул.
Протянув руку, Лили коснулась его головы. Она пригладила Зейну волосы, отведя их за ухо.
— Говори.
— Я старался все время работать, чтобы не чувствовать, как мне не хватает его… и тебя. Бывали дни, когда я работал до ночи, ни разу не поев. Я рвался вперед.
— И что же теперь?
В ее глазах светились нежность, надежда и заинтересованность, которых Зейн уже давно не встречал. А ведь он причинил ей такую боль. От этой мысли у него заныло сердце. Под предлогом занятости он вычеркнул ее из своей жизни. Когда Лили приехала в Нью-Йорк, Зейн увидел в ней всего лишь ребенка, каковым она, в сущности, и была. Теперь, в свои девятнадцать, она казалась куда более зрелой, чем многие другие.
Зейн взял ее руку и прижал к своей щеке.
— Ты права, Лили. Я ошибался. Мне казалось, что я могу гордиться собой.
— Потому что выплатил отцовские долги?
— Да. Но теперь, глядя в твои глаза… я понимаю, чего лишился. И не хочу снова потерять это.
— О, Зейн! Ты действительно так думаешь?
— Да, милая. Да.
— М не страшно. Я боюсь снова почувствовать себя брошенной.
— Этого не будет. Обещаю. Я больше никогда тебя не оставлю.
Лили неуверенно потянулась вперед и нерешительно поцеловала его. Опасный шаг! Однажды она уже оказалась выброшенной за порог его жизни: волею судьбы, стечением обстоятельств, а может быть, и им самим. Вдруг это произойдет снова? Что, если она опять останется у разбитого корыта?
От поцелуя мир вокруг наполнился счастьем. Все встало на свои места. Хотелось целовать его еще и еще.
Зейн целовал глаза Лили, ее лоб, щеки. Жадно и радостно он поцеловал ее в губы. От прикосновения его языка они раскрылись. Она никогда не умела противиться страсти, которая поднималась в ней, когда Зейн ее целовал.
Со стоном Зейн обнял ее за талию и потянул ближе к себе. В его груди громко колотилось сердце. Этот звук так отдавался в ушах, что Зейн испугался, как бы окружающие не услышали его и не догадались о том, насколько сильно он хочет Лили.
— Лили, — шепнул он, целуя ее. — Пойдем наверх.
Она медленно отодвинулась, посмотрела в его голубые глаза и увидела знакомые золотые искры. Еще не поздно было остановиться. Бежать. Сохранить свой покой. Пойти с ним значило снова подвергнуть себя риску. Рассудок подсказывал Лили, что это неразумно, но она редко вела себя мудро. Она могла быть безрассудной, любопытной, открытой и даже склонной к авантюрам. Могла быть недоверчивой и подозрительной. Но по-настоящему мудро она поступала очень редко.
Лили просто тонула в его глазах. А голос? Он снова звучал так знакомо. С той минуты когда она увидела его в церкви, в ней пробудились уснувшие желания. Ей снова хотелось, чтобы Зейн стал частью ее жизни. Этого ей хотелось всегда, с того дня, когда четырнадцатилетней девчонкой она впервые встретила его. Лили не просто хотела его, он был ей необходим.
Зейн погладил ее по щеке, и она поцеловала его ладонь. Он стиснул ее лицо руками.
— Боже, как я люблю тебя, Лили!
— Люблю тебя. — Она повторила эти слова как молитву.
Поднявшись с дивана, они направились к лифту.
Если бы только Зейн был королем, живущим в средневековом замке, он поднял бы свою любимую и понес по высоким каменным ступеням замка в опочивальню. Он приказал бы слугам сдувать с нее каждую пылинку. Велел бы изготовить для нее золотую тиару с драгоценными камнями и бриллиантовое колье с подвесками.
На пятом этаже двери лифта открылись. Они вышли в холл. Дойдя до номера 614, Зейн остановился и достал ключ.
Он никак не мог оторвать глаз от своей прекрасной Лили. Как бы ему хотелось быть ее королем! Но хотеть еще не значит быть; он всего лишь мужчина.
Обняв ее одной рукой за спину, Зейн подхватил ее другой под колени и поднял в воздух.
— Зейн! — Она засмеялась звонко и счастливо. — Что ты делаешь! Мы, кажется, еще не повенчались, это не первая брачная ночь.
Он впился взглядом в ее фиалковые глаза, полные любви.
— Для меня это так.
Внеся ее в комнату, Зейн захлопнул дверь ногой. Он подошел к огромной кровати и осторожно опустил на нее Лили. Потом наклонился и поцеловал ее.
— Лили, я люблю тебя.