Пожарский 2

Войлошников Владимир

— И что говорит шофёр грузовика? — поинтересовался я.

— А не нашли его, прикинь? — конспирологическим шёпотом выдал Илюха. — Был да сплыл. На месте аварии нет. В конторе не появлялся, дома тоже. Происшествие хотели в тайне сохранить, да как тут сохранишь — посередь людной улицы всё…

— А ты-то как узнал?

— Случайно, — Илья снова оглянулся через плечо. — Примчал вчера с учёбы, побежал к отцу — время моё… ну…

— Подзаряжаться?

— Ага. Он никому выносить не даёт, рядом со своим кабинетом,

где у него тренировочная, там прямо подзарядочную организовали. Пришёл по графику, надел боты, посох в руки, а дальше час-два твои, чё ты делаешь — никого не касается. Сидишь, ходишь, боевым комплексом разминаешься или книжку читаешь. Вот, я пришёл, тык-мык — скучно… Вдруг слышу: говорят, вроде, за стенкой. Прислушался — начбез папане новости выкладывает. Тебе-то Болеслав вчера сказал?

Я покачал головой.

— Запретили, значит. А ведь наверняка уже знал.

— Ты сам-то отцу про слышимость сказал?

— Конечно, сразу, как послушал! Это ж дыра в системе безопасности.

Илья оглянулся на очередь и махнул кому-то рукой:

— Щас! — посмотрел на нас внимательно: — А вы чё такие странные?

— Да вот, думаем, — усмехнулся я: — примет Салтыков мой вызов или нет?

— Ты что — Салтыкова вызвал?

— Ага.

— На Арену?

— Ну, да.

— А которого? Ваньку? Или Петра?

— Мишку.

— Погоди, не понял… — и тут до него дошло: — Самогопапашу, что ли? — глаза у Ильи сделались по пять рублей. — Ну, Дмитрий, ты времени зря не теряешь!

— А ты бы не вызвал, если бы узнал, что он твою беременную мать магостатической гранатой шарахнул — да запер без лекарей, чтобы дитё бессильное родилось?

Я посмотрел на Илью прямо, но он глаз не отвёл:

— Ах он, сука… Подлец, по-другому не скажешь. И когда?

— В шесть сегодня. Искренне надеюсь, что он не зассыт.

— Буду, — Илья встал. — Ладно, парни, надо что-то в себя закинуть.

— Давай.

Муромец умчал, а Кузя внезапно впал в ещё большую серьёзность.

— О чём думаешь?

— Думаю, что собирать мёртвую энергию из раны — упражнение, без сомнения, стоящее, но лучше бы на Арене сделать всё быстро.

— Максимально убедительно?

— Именно. Я, конечно, к подобным экзерсисам отношусь с большим подозрением, но хочу тебе напомнить, что у меня всё ещё есть чёрный камень Марварид.

Мы уставились друг на друга.

— Нам нужна больница. Любая, без разницы.

— Найдём, пап, без проблем! Времени до шести — навалом.

БОЛЬНИЧКА

Больничку мы нашли быстро. Кузя просто спросил у привратника Академии, где тут ближайшее место, чтобы много людей лечилось, выяснил, что буквально на соседней улице находится Центральный государев госпиталь — и вот туда-то мы и направились.

Госпитальный комплекс оказался огромным.

Мы вошли в первые же открытые ворота, заметили, как у подъезда разгружается машина скорой помощи, выносят кого-то стонущего.

— Ну, что, похоже, мы нашли болящих! — преувеличенно бодро заметил Кузя. — Вперёд, ни капли сомнений?

— А какие у нас ещё варианты?

Мы вошли в те же двери, куда санитары сопроводили привезённую женщину. Её уже уложили на каталку и повезли куда-то вглубь коридоров. Остро пахло смесью лекарств, мыла, крови и почему-то пшённой каши. Обед, наверное, раздавали.

Навстречу заторопилась невысокая и немолодая женщина в белой косынке и в белом же халате завязками назад, поверх тёмного платья:

— Сопровождающие? Нельзя, нельзя! Придётся тут обождать.

— Нет, мы не сопровождающие. Я князь Пожарский…

— Ох ты ж, ваша светлость! — женщина всполошилась и сделалась похожей на наседку. — Как же… К кому же вы?..

Я понял, что тут каши не сваришь, даже пшённой, и нужен кто-то рангом повыше.

— Сопроводи-ка меня к начальнику… что тут у вас?

— Отделение! — испуганно подсказала женщина.

— Значит к начальнику отделения.

— Так ведь уехал он…

— А кто есть?

— Доктор на месте.

— Веди к доктору.

Доктор оказался докторшей лет тридцати с небольшим, тоже вся в белом — колпачок, халатик, коса светлая из-под колпачка виднеется. Она что-то писала в большом журнале, и когда медсестра распахнула дверь и заявила: «Вот, Ирина Матвеевна, к вам, срочно!» — испугалась:

— Дмитрий Михалыч? Что-то с Федей?!

— С каким Федей? — не понял я.

Что такое с утра — то Остромысл, то Федя?

— А я уж себе напридумывала! — непонятно чему обрадовалась докторша и помахала медсестре: — Идите, Фрося, идите на пост. Присаживайтесь, Дмитрий Михайлович. Что за дело привело вас? У какой-то из ваших знакомых проблемы?

Странное у меня чувство было, как будто во сне. Вроде, все слова понятны, а складываются во что-то зыбкое.

— Сперва скажи: что за Фёдор?

Вдруг я не знаю чего-то, что обязательно должен знать?

— Так Федя мой, — докторша всплеснула руками, — он же у вас управляющим…

Картинка мгновенно сложилась и перестала отдавать мистикой.

— А-а-а! — хором воскликнули мы с Кузей.

— Точно!

— Он же говорил про госпиталь!

Ирина Матвеевна закрыла и отодвинула журнал:

— Итак, у вас было важное дело.

— Да. Я почему-то думал, что всё будет гораздо проще… Одним словом… — нет, с другой стороны нужно заходить: — Прежде всего, Ирина, я вынужден просить тебя дать мне обязательство, что никому и ни при каких обстоятельствах ты не откроешь содержание данного разговора.