Пожарский 2
Шрифт:
— Это хорошо, что туда Ярена не заявилась, — многозначительно сказал Кош. — Может, она бы тебя и не узнала. Начала бы претензии предъявлять — ну, знаешь, как она умеет.
— «Это на-а-аше ме-е-есто!» — изобразил высокомерную интонацию Горыныч. — А тебя не спрашивают! Молчи там!
— Мда, — Кош скорбно покачал головой.
— Я очень надеюсь, что она меня не узнает, — честно сказал я. — И вас, по-братски, прошу меня не выдавать.
— Могила! — поклялся Кош.
— Один за всех! — торжественно подтвердил Змей.
— Тогда
— Н-ну?
— Кузьма!
Кузя принял человеческий вид:
— Я готов оказать вам эту услугу, невзирая на то, что вы много лет обращались к моему отцу и создателю с издевательской кличкой.
У Коша отвалилась челюсть.
— Так мы же не со зла! — растерянно развёл руками Змей.
— И тем не менее.
Кош с клацаньем захлопнул рот. Откашлялся:
— Я приношу свои глубочайшие извинения.
— Да я, как бы… — Змей явно чувствовал себя неловко. — Я и не думал, что… Мить, прости, брат…
— Всё, простили и забыли! — махнул рукой я. — Давайте лучше думать, как бошки будем прижигать.
Кош посмотрел на Кузю, покачал головой:
— Нет, всё-таки человеческая форма в процессе не подойдёт. Нужен именно меч как меч, и чтоб держала рука человека, в жилах которого течёт божественная кровь.
— О дин вас устроит? Рюриков род к нему восходит.
— Да и у бабки твоей родня интересная, — кивнул Кош. — Пойдёт. Ты отсекаешь, я прижигаю. Сейчас только Сердце принесу и детали уточним по формуле, чтоб Тишу два раза не мучать.
Змей, заслышав своё человеческое имя, окончательно протрезвел. Буркнул:
— Больно будет?
— Обязательно! — обрадовал его Кош. — Но в конце будет хорошо.
Змей глубоко вздохнул и прикрыл глаза:
— Ладно уж, режьте.
Не всё сразу пошло идеально, но в итоге мы победили. Змей попробовал превратиться в человека и долго с сумасшедшим видом прислушивался — не возникнут ли снова голоса в голове? Потом орал, прыгал и обнимался. Потом заявил:
— За это надо выпить!
— Нет уж, мой друг! — осадил его Кош. — Остаёшься на реабилитацию. И первым делом — борьба с алкогольной зависимостью!
Но ужином — питательным и полезным (и на удивление, всё равно вкусным) Кош нас угостил. И великолепным купажированным чаем с травами и мёдом. Засиделись заполночь, вспоминали старые истории, рассказывали мне новые — те, что после Разрыва случились, а я — каких дел успел наворотить за три недели.
А потом я поставил портал домой — и мне даже хватило собственного резерва! Впритык, но тем не менее.
13. ИЗМЕНЕНИЯ
ДЕНЬ ТЯЖЁЛЫЙ
В понедельник я отправился на учёбу, важный, как Крёз — на белом «Призраке», с шофёром. Как ни смешно, довёз он меня и пешком назад в особняк отправился — водитель у нас пока один — кто грузовиком рулить будет? А сегодня срочно нужно какие-то медицинские штуки возить, да и на прочие хозяйственные дела у всех домашних служб сразу нашлись заказы. А я в обед планировал всё-таки сесть за руль да под присмотром Ильи начать осваивать технику.
Академия бурлила. История с Салтыковой (напрочь запертой дома отцом) и Трубецким (который всё-таки вынужденно заслал сваху и получил согласие) затмилась очередной новостью: в воскресенье состоялась большая царская охота, на которую были приглашены представители всяких посольств (включая двух наших оловянных, между прочим). И конь царя Фёдора сломал ногу!
Самое интересное, что самого царя Фёдора на охоте не было. Внезапно занемог перед самым выездом. А конь был! И «из большого уважения» почти принудительно был предложен франкскому послу. От полученной конём травмы посол вылетел вперёд с седла и сломал себе шею. На месте работали маги-сыщики, и (кажется) обнаружены следы применения зелий и артефактов.
Об этом говорили много и увлечённо.
А вот о второй новости — мало, и услыхал я её случайно, опять когда в столовой в очереди стоял.
— … и представь себе, дорогая: конь царевича испугался и шарахнулся в сторону, и царевич попал под шальной выброс ледяного копья!
— Да ты что?! А щиты?!
— Щиты удержали, спасибо придворным магам! Но царевича из седла выбило. Говорят, от удара об землю он аж сознание потерял! Но повариха альбионская сразу подбежала, дала ему водички попить — царевич и опомнился.
— Домой увезли?
— Нет, что ты! Снова сел на лошадь, как ни в чём не бывало! Говорят, отличился, матёрого кабана завалил.
Как-то мне всё это не нравилось. И конь царский, и кольцо, которое Фёдору предназначалось, а царевичу (Дмитрию, кстати, тёзке моему) ушло. Копьё ещё это ледяное. Откуда бы ему взяться рядом с кухней? И тут же — повариха, да со стаканом чудной воды, от которой человек с вышибленным духом тут же подскакивает.
Да на месте государевой разыскной бригады я бы поинтересовался: не видел ли кто в кустах рядом с тем местом крупного серого волка? И где в это время находился известный нам Эдвард Хангерфорд? Не может же быть, чтобы на заезжего альва не составили досье с указанием рода магической мутации. Или может? Последняя мысль была особенно неприятной.
— Дима, можно я с тобой пристроюсь? — Момоко остановилась рядом, скромно сложив впереди ручки, от чего её груди выразительно подались вперёд. Ух ты, новый уровень… как бы это назвать?.. взаимодействия? Кхм.
— Конечно! — радушно улыбнулся я. Всё бы ничего, но стоять теперь не очень удобно. — Становись вот так, впереди, — я наклонился и добавил еле слышно: — К тому же таким образом для меня открывается очень приятный вид.
Момоко захихикала и слегка порозовела.
— Конфеты понравились?