Пожарский 4
Шрифт:
— Ну, извини, я тут в своей глуши новости не очень получаю. И что у вас за праздник? Не тебя, часом, оженить собрались?
— Ты чё, гонишь, что ли?! — заржал Илюха. — К царскому двору! Новый год же, отца распорядителем назначили, второй день телефон разрывается, все приглашения хотят.
Новый год?.. Я держал трубку перед собой и конкретно тупил. Какой ещё новый год, он же весной? Или они как сканды, Самхейн собрались отмечать? Так прошёл он уж давно. Да и Йоль прошёл! Число-то уж какое?..
— Алё! — приглушённо воззвала трубка Илюхиным
— Да-да, — я нахмурился, возвращаясь в нить беседы, — нет, мне не приглашение. Мне бы по делу поговорить.
Илья слегка помялся:
— Сразу предупрежу, Мить, никаких армейских заказов сейчас не берём. Без объяснений.
Да какие уж тут объяснения, если вы для Московского царского двора праздники устраиваете! Тут и так всё яснее ясного. Впрочем, этого я Илье говорить не стал.
— Мне не про армейские. Больше ничего по телефону сказать не могу.
— Ла-адно, — Илюха явно заинтриговался. — Жди, согласую и перезвоню.
Через пять минут мне предложили несколько вариантов времени, из которых я выбрал ближайший: назавтра, в нейтральное время, между обедом и ужином.
РУССКИЕ МАГИ В АЛЬВИЙСКОМ ТЫЛУ
Сергей вернулся первым. Притащил сухостоину, несколько коряво разломанную на куски. Всё потому, что ледяными копьями дерево рубить не очень удобно. Часть уложил в печку. Звенислава запустила туда же весёленький небольшой файербол, печка загудела и быстро начала отдавать тепло.
— Интересно, Ваня скоро придёт? — Люда скинула покрывало. — Есть хочется, ужас.
— Не знаю, — Звенислава устало облокотилась о стол. — Через час, может.
— Слушайте, а он же сказал, совсем немного времени осталось! Ну… До возврата в обычное состояние… — Люда захлопала на подругу глазами.
— Что, думаешь, остынет и замёрзнет? — не поняла Драгомирова.
— Да нет! Ну… он же остынет, и… как бы…
— Я понял, — сказал Сергей и поднялся, прихватив сумку с одеждой, — встречу его на входе.
— Давай! — девчонки проводили его взглядами и почти весело переглянулись.
— Как думаешь, куда нам отсюда двигать? — Звенислава продолжала кутаться в покрывало.
— Не знаю, — Людмила, совсем согревшись, деловито закрутила над столом маленький очищающий вихрь. — Сложно нам будет местными прикидываться. Да и Ярена Васильевна. Как её замаскируешь?
— Мда-а-а… Если бы можно было хотя бы энергию ей передать… Интересно, зачем ей мышиный скелет?
— Не знаю. Придёт в себя — объяснит, наверное.
— Может быть, — слегка усмехнулась Звенислава. И обе закончили привычной шуткой: — Но это неточно.
— Божечки мои, надо же, я снова могу смеяться! — Люда изумлённо покачала головой. — Кто бы мог подумать!
— Да уж… Слушай, а я сколько времени уж выбралась из подвала, каждый день почти видела эту, — Звениславе не хотелось называть Моргану по имени, словно она могла бы их услышать. — А она никогда ведь не смеётся. Не улыбнётся даже.
— А Ярена смеётся?
— Понятия не имею. Я её на посвящении первый раз в жизни увидела.
— Я тоже. Но другие-то наши маги смеются иногда. Особенно молодые.
— То молодые! Старым, может, не полагается?
— Да ну! Мне брат рассказывал, как им старый профессор магических конструкций в качестве примеров всё время какие-нибудь байки да анекдоты травит. А он уж божий одуванчик совсем.
— Просто альвы все чопорные и надменные.
— Это точно.
Ярена слушала
За несколько часов, с тех пор как она освободилась от адамантиевого ошейника, в голове здорово прояснилось. Во всяком случае, теперь она чётко вспомнила, кто она. Ярена. Одна из трёх оставшихся на Руси архимагов. Кош, правда, из Байкальской больницы не вылазит, Горыныч, по слухам, умом тронулся. Да и она сама не любит общество, особенно высокое. Но вот этот студенческий трёп воскрешал в её памяти давние воспоминания.
Смеялась ли когда-нибудь Моргана? Хм. Сложно припомнить. Скорее, нет, чем да. Моргана всегда слыла занудой. И заучкой. С закидонами.
Нет, у всех были свои закидоны, но Моргана… Мало ей было альвийского пафоса, почему-то Моргана была убеждена, что высокий ранг тесно связан с возрастной солидностью. Какой дурак ей это сказал? Кончилось тем, что альвийка, которая, вообще-то, была на три курса младше Ярены, начала стремительно седеть, а к моменту преодоления рубежа магистра у неё появились первые возрастные морщины, так тесно привязанные к её магической структуре, что избавиться от них означало бы упасть в рангах и начинать всё сначала, а этого альвийка позволить себе никак не могла. Не то что Митька Пожарский! Тому всё море по колено было. Волшебный архимеч создать — па-а-ажалста! Четыре года потом заново с нуля вверх карабкаться? Да и пофигу!
Дура она тогда была, что с ним поссорилась. Да что теперь, эх…
Хотя… Было что-то такое… Что-то такое, связанное с Пожарским… Совсем недавно… Мысли упорно виляли, возвращаясь к Моргане. И к учителю её.
Вот, между прочим, если Моргана воспринималась Яреной как сквозняк, то Мерлин — это был неумолчный гул. Сейчас, переместившись из Морганиного подвала на старую выработку, она слышала его. Плотный навязчивый гул, словно на чердаке над вашей комнатой осы устроили гнездо. Похоже, старый хитрец давно не создавал мощных заклинаний, а личный накопитель расширил просто до неимоверных размеров. А говорили, Мерлин где-то тихо помер в забвении. Ха! Чтоб Мерлин — да помер за так?! Ищите дураков! Затаился, выжидает. Вот кто по-настоящему опасен. Этот маг способен щелчком пальцев стирать с лица земли города… Что-то он затеял, как пить дать.
Приглядеться бы к нему, раз уж мы рядом, м? Детишек бы надоумить, шустрые они. Только вот как? Поразмыслив, Ярена принялась за восстановление речевого аппарата. Хотя бы до приемлемых значений.
Парни явились, таща две запечённых оленьих ноги. Сергей оглянулся:
— Придётся прямо на стол класть.
— Клади! — махнула Люда. — Я очищением прошлась. Ой, пахнет как!
В качестве четвёртого стула приволокли чурбак со двора. Молодые люди устроились вокруг стола, предвкушающе пожирая еду глазами.