Практическая фейрилогия

Грин Агата

Я же просто протянула руки к огню, отогреваясь.

Видя, что мы испытали на себе злость короля, эльфы отошли подальше, чтобы самим ненароком не пострадать, и зашушукались. Жар костра быстро растопил иней на моей коже, и я из хрустящей снова стала мокрой. Оттирая влагу с лица, я косилась на Ириана. Бедняжка превратился в плачущего каменного истукан. Конечно же, он на самом деле не плакал, это тающий иней создавал такое впечатление. Ириан казался таким потерянным, что я невольно испытала к нему жалость.

— Послушайте, —

проговорила я подбадривающе, — не надо так переживать.

Зря я заговорила! Рыжий медленно-медленно повернулся ко мне, и я поняла, что меня сейчас будут убивать. Подняв непроизвольно руки, я продолжила говорить успокаивающим мягким голосом:

— Это случайность… не надо так реагировать…

— Ты. Виновата, — процедил он, так же медленно поднимаясь.

— Я?! Нет, вы! Вы меня сюда затащили и к королю повели! А я вам сразу сказала, что эту глупая затея! Ириан… вы что? Ириан, остановитесь!

Увещевать человека в таком состоянии бесполезно, и я сочла за благо смыться. Развернувшись, я шмыгнула в толпу эльфов, а они, вместо того чтобы защитить гостью, разошлись, стали отталкиваться от меня в сторону, как одноименно заряженные полюса магнита.

— Это недоразумение! — прячась за очередным эльфом, крикнула я.

— Ты все испортила! — взревел рыжий яростно, и, судя по голосу, он был близко. Я резво подбежала к следующему костру; Ириан за мной. Мы стали носиться кругами вокруг костра, развлекая окружающих игрой в догонялки.

— На мне оберег! — запыхавшись, крикнула я и предприняла обманный маневр, чтобы вырваться из порочного круга… не получилось. Вместо того чтобы ускользнуть от Ириана, я столкнулась с ним лицом к лицу.

— Н-не подходите, убьет, — предупредила я и сжала кругляшок оберега в руке.

— Подойду, — прорычал рыжий, — убью.

— Стой! — раздался повелительный голос.

К нам в спешке подошел эльф, обычный эльф, не сидхе. На нем были длинные струящиеся черные одежды, которые при движении дивно шелестели и красиво собирались в складки. Сам эльф был умеренно длинноволос — его каштановые волосы спадали всего-то до талии, смугл, приятен лицом и кареглаз.

— Ириан, — повторил он, — успокойся.

Рыжий шумно, резко выдохнул, и выплюнул зло:

— Шанс упущен!

— Шанс еще есть. Произошло недоразумение, — отмахнулся эльф и взглянул на меня. — Я Падрайг, придворный маг. Как ты себя чувствуешь, Магари? Не застудил ли королевский холод твое слабое сердце?

— Отогрелась, — сказала я, и спросила, помня о том, что к фейри надо всегда обращаться на «ты»: — Почему ты считаешь, что у меня слабое сердце?

— Потому что ты смертная, — с легким пренебрежением ответил маг. — Позволь, я осмотрю тебя.

Я кивнула и оставила оберег в покое, опустив руку. Маг подошел, взглянул в мои глаза, которые щипало от смазанной туши, на платье, превратившееся в мокрую тряпку, и обошел кругом.

— Ничего, —

сказал он, закончив с осмотром, и обратился к рыжему: — На смертной нет никаких чар. То, что произошло, не ее вина. Никто не хотел оскорблять короля, и я как можно скорее сообщу ему об этом. Ты еще сможешь вернуть его расположение.

— С ней все было в порядке. И вдруг такое!

— Реакция смертных на сидхе непредсказуема, — пожал плечами Падрайг. — Особенно при первой встрече. Не злись понапрасну, Ириан, это случайность, хотя и неприятная.

— Неприятная? Фатальная! Я так долго ждал шанса… искал лазейку… притащил вот эту, — (я поморщилась), — к нам, и прогадал!

— Даже если твоя затея увенчалась бы успехом, Ириан, король не смог бы снять с тебя проклятья, потому что не эльфы его наложили.

— Не эльфы, не демоны, не друиды… Тогда кто? Кто?

— У меня нет ответа, — скромно ответил Падрайг.

— Лучший из наших магов не может дать ответа… — с горечью сказал рыжий. — Я проклят навечно.

Падрайг ничего не ответил, но в его глазах я заметила искреннее сожаление. Он поднял руку, и в ней появилась чаша из черепа, украшенная золотом и драгоценными камнями.

— Выпей, умерь тоску, — он протянул чашу рыжему.

Тот отказываться не стал — принял чашу, и в один присест выпил все, что было в ней. Тонкие струйки вина потекли по его подбородку, шее, пропитали черный кафтан. Поблагодарив мага кивком, Ириан вернул ему чашу.

— Это чаша из человеческого черепа? — не удержалась я.

— Да, — любезно ответил Падрайг и, любуясь сей занятной вещицей, с гордостью объяснил: — Это череп одного из друидов.

Мне снова поплохело. Откашлявшись, я переспросила:

— Череп друида?

— Да. У меня таких много.

— И все черепа друидские?

— Да.

— Можно узнать, как именно к тебе попали эти черепа?

— Обыкновенно. С головами.

— Ты убивал друидов!

— Магари! — прорычал рыжий. — Молчи!

— Сам молчи! — огрызнулась я, решив не тешить больше его самолюбие уважительным человеческим обращением на «вы», и прямо спросила мага: — Ты убивал наших друидов, да еще и коллекционировал их черепа?

Падрайг, наконец, понял, что меня так возмутило, и, улыбнувшись снисходительно, сказал:

— Мы убивали только тех, кто строил нам козни.

— Какие козни? — строго спросила я, отлично зная, что люди неблагих всегда так боялись, что никогда бы не осмелились «строить им козни».

Меж прямых бровей Падрайга легла недовольная морщинка, и он перечислил:

— Дробили священные камни, чтобы мы не могли посещать ваш мир, стреляли в нас рубиновыми стрелами, принуждали фейри к работе по дому… Дары перестали преподносить. Чтить перестали.

Как потомок друидов и как дипломированный фейриолог я просто не могла не возмутиться: