Правда Бориса
Шрифт:
Государь велел служке позвать настоятеля. Прибежал игумен Петр- согбенный, с редкой бороденкой поп в потертой рясе и маленькой, словно детской скуфейке. На его поясе сбоку болтались разного размера ключи.
– Отопри- ка нам, святой отец, подпол. Все ли там цело?
– Сам блюду, как царица Ирина Федоровна велела.
Вышли из церкви, обогнули звонницу. За ней находилась дверь в подвал.
Петр неторопливо перебирал ключи, ища подходящий, потом аккуратно открыл хорошо смазанный деревянным маслом замок. Первым впустил вниз царя.
Особо темно внутри не было, так как в подклеть пробивался свет из нескольких верхних окошек. В подвале ничего интересного не оказалось-какой-то хлам: старые бочки, сломанные церковные канделябры, тряпье.
Настоятель отодвинул в углу сломанную лежанку и бочку с ржавыми скрепами. Под ними оказался люк в еще один подпол. Петр открыл и его. В темень вела широкая лестница. Подпалили толстые свечи, спустились. Здесь, в довольно просторном подвале с низкими белокаменными сводами, вдоль стен стояли покрытые паутиной разнокалиберные сундуки. Их было около дюжины.
– Оставь нас, Петр,- сказал царь настоятелю.
Тот задул свою свечу, стал подниматься по лестнице.
– Люк затворить?-спросил он сверху.
– Оставь, а то задохнемся. А ты иди себе, нам поговорить надобно.
Когда шаги игумена стихли, Федор Иванович подошел к сундукам:
– В них не токмо книги, что привезла из Венеции моя прабабка. Здесь и посуда дорогая, и украшения греческие, и монеты римские. Что-то добавил родич Иван Васильевич. Да токмо он не знал что с этим всем делать. Ирина, ведаю, подумывает вернуть либерию фрязинам. Что б встали вместе с нами против шведов, силы-то теперь у нас не те. Но, смекаю, дело не токмо в этом. Ирина рассчитывает, что книги будут и её приданным.
– Что?!
– изумился Михаил.- Она же твоя жена, государь!
Царь ухмыльнулся, велел Ивану рассказать брату о письмах.
– Вот оно как,- выдохнул Михаил, когда Иван закончил.- Верно сделал, государь, что Ирине Федоровне ничего не сказал. А остальное...загадка. Как там, Ванька, Годунов эрцгерцогу пишет про царя?
– Волею черных сил, судьба Российского царства нашего оказалась в слабых, недостойных руках,- в точности повторил строки письма Иван.- Царь и государь Федор Иванович, сын государя и великого князя Ивана Васильевича, неуместен на троне.
Царь сжал в ладони свечу так, что она переломилась пополам. Свесившийся огненный язык опалил пальцы, запахло горелой кожей. Даже в полутьме было видно, что Федор Иванович побагровел.
– Они еще у меня попляшут..., -прошипел он.-Узнают кто такой царь всея Руси Федор Иванович. Думают я дурачок блаженный, сморкушка пустая. Всем головы поотрубаю.
– Погоди, государь, головы рубить,- сказал Михаил.- Успеется. Надобно понять для чего эти послания заготовлены. Что сказала Ирина Федоровна своему брату, когда первое послание они закончили? "Ты так беспокоишься, будто и впрямь оно для королевы". Так, Иван?
– Так.
– Ну. Значит, королеве оно не предназначено. Но кому? Ха...Тем, кто его перехватит и прочтет. А другое письмо с пропадающими чернилами...Для них же, а не для эрцгерцога Фердинанда. Кто-то откроет письмо, а в нем ничего нет. Но кого желает Борис Федорович Годунов обмануть? Того, кто с ним на ножах. Догадываетесь кто это?
– Иван Петрович Шуйский,- сказал Иван.
– Шуйский?-удивился царь.- Ну да, Шуйский, конечно. То есть...
– Письма попадут ему в руки, он взовьется, предъявит их Боярской думе, Земскому собранию, а там ничего нет.
– Запутался я совсем,- опустился со вздохом государь на один из сундуков. А для чего тогда Бориска переписал послание Фердинанду обычными чернилами? Нет, он все же хочет ему его послать. Или...
– Да, сие пока не понятно,- сказал Михаил.- Вот что думаю. Ежели послания писаны для Шуйского, то отец наверняка через меня снова что-то ему захочет подкинуть. Не иначе сегодня и придет. Подождем.
– Яблочко от яблони...И зачем я с вами связался?- опять завздыхал царь.- Коль ваш родич изменник, то и вам веры нет.
– Чего ж тогда сюда привел?-дерзко спросил Михаил.-Мы не просили.
– Никому веры нет. Ирину свою всем сердцем люблю, но и ей не верю. Вдруг и впрямь захочет сию либерию на меня променять? Дудки. Не отдам. Дворцовым не могу доверить сие дело, сразу Ирина узнает. Помощь ваша нужна. Для того вас сюда и привел. Сундуки эти с книгами следует перепрятать. Куда-нибудь подалече отвезть. Может, в Коломну и там в местной обители схоронить.
Повисла тишина. Царь потрогал большой замок на сундуке, подергал-надежно ли заперт. Удовлетворенно кивнул, проверил другие замки.
– Думаю, не надобно в Коломну,-сказал Михаил.- Когда воры ведают где лежит, спрячь рядом, никогда не догадаются.
– Что?-округлил глаза царь.
– Братец верно говорит,- сказал Иван.- Поблизости есть еще какая церквушка?
– В Дьяково,- ответил государь.-Проезжали, должно видели. На обрыве у Москвы-реки церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи.
– Ну вот,-потер руки Михаил.- А то Коломна. Сколько телег надобно, сколько народу, не утаишь. А тут дюжина чернецов справится, мы подсобим.
– Дело!-даже захлопал в ладоши Федор Иванович.-Ну братья, ну головастые! И верно, ведь, никто не смекнет.
– Что же ты Ирине...Ирине Федоровне скажешь, государь?
– А ничего. Увез и все. Мое дело, я царь!
– Верно,-сказал Иван.-Заметил, много с ней...любезничаешь.
– Не твое дело! Люблю ее. Но не верю.
– А нам веришь?
– Не знаю почему, но верю.
Братья взялись за ручки сундуков, но смогли только слегка оторвать их от пола.
Переключившись на книги, совсем забыли о письмах. Михаил вернул разговор в прежнее русло: