Правда Бориса
Шрифт:
"Итак, господа, антракт окончен,- заговорил снова Софокл.- Просьба приготовиться, мы продолжаем".
Все это время журналисты и члены экипажа межгалактического корабля "Адмирал Врангель" находились в своих спальных барокамерах. Софокл лишь частично вывел их из сна. Дал немного отдохнуть и виртуально пообщаться друг с другом. Чтоб понимали- в первую очередь от них зависит будет ли найден пароль к Илиону.
Честно говоря, Софоклу тоже уже надоело болтаться в безвременье черной дыры. Это люди по наивности думают, что кибернетические существа не способны чувствовать и воспринимать мир как они.
Византийское приданное
Государь сказал жене, что отправляется в Коломенское молиться о счастливом чадородии. Церковь Вознесения и была для того заложена великим князем Василием, дедом Федора Ивановича. Сюда раньше вместе с мужем нередко наведывалась и Ирина, но после очередного выкидыша поняла, что Бог на нее за что-то гневается и разницы нет где ему молиться.
Однако была и еще одна причина по которой Ирина не хотела бывать здесь с Федором. В подклети церкви Вознесения находилось приданное Софьи Палеолог - старинные книги из византийской библиотеки, которую иногда по латыни называли либерией. Из Москвы в Коломенское её вроде бы в свое время вывез митрополит Филарет с согласия государя Ивана Васильевича. Впрочем, теперь это не имело значения. Ирина подумывала вернуть "фрязинам" либерию, не без выгоды для себя и государства, но обсуждать это с Федором не видела смысла- все равно не поймет да еще расскажет попам и думным боярам. Находясь вместе с ним в церкви Вознесения, разговор о либерии мог зайти сам собой. А так царь вроде бы о книгах и не вспоминает.
Федор поехал в Коломенское с Ваняткой Губовым. Иван уговорил царя взять с собой еще и брата Михаила, чтобы вместе подумать как быть с письмами. После долгих сомнений он понял, что без него не обойтись.
"Верь ему, государь,-говорил о брате Иван,- он очень смекалист и умен". "Слышал ужо, как он Шуйского вокруг пальца обвел. Ладно, тебе верю, Ванятка",- отвечал Федор.
За Михаилом заехали на Воздвиженку к Шуйскому. Увидев, вышедшего из простой дорожной крытки царя, нищие у монастыря попадали ниц, поползли на коленях к государю. Их отогнали бердышами царские охранные стрельцы, забарабанили в ворота князя. Долго не открывали, когда все же отворили, сонные стражники (теперь Иван Петрович нанял за немалые деньги ветеранов Ливонской войны), зевая, начали браниться: "Ну чего стучите, как в колокола бьете?! По вашим головам сейчас так пройдемся".
Один княжеский охранник узнал стрельца из кремлевской стражи: "Демьян ты что ль?" "Вот я щас по твоей башке-то постучу",-ответил недобро тот.
Ворота тут же распахнулись настежь. В них вошли государь Федор Иванович с Иваном Губовым. Одет он был в ненавистный ему белый кремлевский камзол. Высокую шапку держал в руках.
Из палат выбежал в длинном китайском халате Иван Петрович Шуйский. Наступил на полу, чуть было не упал, низко склонился:
– Почто милостью своей пожаловал? Велю сейчас же стол накрывать.
– Знаю я, как ты гостей встречаешь,-ответил, смеясь государь.-Так что уж потерплю. И не ты мне теперь потребен, а Мишатка Губов, жилец твой.
– Эй, зовите немедля Михайло Губова,- крикнул своим людям, раскрасневшийся от нелестных слов князь. Он выпрямился, вонзился в царя острыми, как татарские стрелы, глазами, ожидая еще каких указаний. Но более ничего не последовало. Федор с Иваном отошли в сторону, принялись о чем-то шептаться.
Михаил выбежал из поварской палаты, сразу заключил брата в объятия. И только потом через плечо Ивана увидел царя. Приложил руку к груди, наклонил голову.
– А почему в ноги мне не падаешь?- спросил, прищурившись Федор.
– То теперь непотребные манеры, государь,-ответил Михаил.
– Мане-еры,- протянул царь.-Слов-то каких тут нахватался. Ты научил, Иван Петрович?
Князь приложил две руки к сердцу, замотал головой, будто отряхивался от мух, замычал невнятное.
– Токмо из-за брата тебя прощаю,- сказал государь Михаилу, а потом вдруг рассмеялся.
– Шучу. Давно пора наши старые, глупые привычки бросать, у европейцев манеры перенимать. И облик. Вот велю всем бороды брить.
– Как же брить, государь?
– сглотнул Шуйский.- Сказано же в Стоглаве, кто безбород, тому и должного отпевания не будет.
– А что мне Стоглав? Я свой Стоглав напишу,-ответил Федор Иванович.-Собирайся, Мишатка, со мной поедешь.
– Коня Михаилу приведите!-крикнул дворовым Шуйский.
– Не надобно,- сказал царь.- В моей крытке ему места хватит. Ты лучше скажи, Иван Петрович, для чего хотел брата моей Ирины отравить? Чем тебе Борис-то не угоден?
Шуйский зашатался из стороны в сторону, словно пьяный, тяжело завздыхал.
– Бес попутал, государь,-сказал он наконец.-Но нонче все позади, помирились.
– А ты его видал?
– Кого?
– Беса.
– Н-нет.
– Так чего ж списываешь на того, кого, может, и вовсе нет! Я вот с монахами часто беседую и они его не видали. А вот ты, князь, есть, и твои неблазные делишки всем видны. Вот велю тебе, Иван Петрович, прямо сейчас голову отрубить тем топором, каким курам рубят. Веришь?
– Верю, государь.
– То-то. Ладно, живи, не до тебя покуда.
Когда за царем, Михаилом и Иваном закрылись ворота, Шуйский перекрестился:
"И послал же Бог такого брыдливого правителя. Не поймешь что на уме. Того и гляди, впрямь головы лишишься. Но для начала пусть её Бориска Годунов лишится вместе с сестрицей, а там и до тебя, вымесок, руки дотянутся. Тьфу!"
Федор Иванович стоял на коленях на "царском месте" церкви Вознесения, отбивая поклоны и шепча молитвы перед образами Создателя, Вселенских святых, Московских чудотворцев. Михаил и Иван, пару раз перекрестившись, переминались с ноги на ногу поодаль, ближе к выходу. С открытыми ртами рассматривали роскошный иконостас церкви, причудливый шатровый свод.
– Зачем нас царь сюда приволок?-спрашивал брата Михаил.
В крытке царь рассказывал какие новости принесли ему чернецы из Пскова и Новгорода-мол, опять шведы хотят с Москвой войну затеять. Но о деле ни слова. Иван только пожимал плечами. И он пока ничего не говорил Михаилу, ни о письмах, ни о том, что подьячий Оська, писавший одно из них, неожиданно сломал себе шею.
Царь молился долго. Наконец, когда у братьев уже начали кружиться от ладана головы, он встал с колен.
– Мой дед великий князь Василий молился тут о ниспослании ему наследника. Родился государь Иван Васильевич. И я молюсь, может, смилостивится господь. Не просить же в самом деле у австрийского эрцгерцога другую жену. Сейчас я вам кое-что покажу.