Правила Барби
Шрифт:
Мой взгляд плавно поднялся по очерченным мышцам его пресса и груди, к широким плечам и жилистой шее. Солнечный свет не оставлял тайным ни один краешек его тела. Фостер был прекрасен. А лицо, искаженное в удовольствии, с этими влажными, налипшими на лоб светлыми прядями и подрагивающим кадыком делали его совсем мальчишкой. Не уверена, что он позволял хоть кому-либо до меня видеть его таким: открытым и уязвимым. Но полностью уверена, что не хочу, чтобы кто-то кроме меня видел Фостера в таком состоянии.
– Нет, очень громко. Позволь напомнить, – он прочистил горло: – «Джефри, о боже, ты так потрясающе делаешь это, как еще никто и никогда не делал.
– Нет, не было такого. – Усмехнувшись, я приставила головку его члена к своему лону и кокетливо закрутила бедрами, потираясь об нее клитором.
– Да, «ты самый лучший Джефри Фостер, а твой язык…»
Он резко замолчал, когда я начала медленно опускаться на него. Тяжело дыша, наблюдал за тем, как его член сантиметр за сантиметром погружается в меня.
– Черт, Барбара, – выругался он, хватая меня за бедра и нетерпеливо сжимая их. – Ты очень тесная, малышка.
– А ты очень болтливый, когда дело доходит до секса, – отозвалась я, усаживаясь на него полностью. Беру свои слова по поводу его пальцев во мне назад, ощущать его член было еще прекраснее, Фостер был большим во всех смыслах и ощущался слишком хорошо. На секунды меня даже одолел небольшой дискомфорт. Возможно, следовало сменить позу, но я не собиралась отказываться от идеи оседлать его. Упершись руками в его грудь, я замерла на несколько мгновений, привыкая к его размеру во мне.
– Все хорошо? – обеспокоенно спросил он, крупными ладонями оглаживая мои бедра, талию и живот. – Может, стоит поменяться местами?
Я была тронута его заботой, но отрицательно покачала головой.
– Я справлюсь. – Уголки его губ поползли вверх.
– Уверенна? Я всегда готов.
– Просто замолчи! – огрызнулась я, приподнимаясь, а затем снова опускаясь на него, но в этот раз резче и без промедлений, заставляя Джефри застонать. Я больше не выжидала, плавно двигалась, опираясь на его грудь руками и не отрывая взгляда от его лица.
Это было прекрасно, восхитительно. Мышцы между моих ног объяло пламенем. Каждый раз, когда я полностью опускалась на его член и билась задницей о его бедра, мое тело прошибала волна экстаза, а с губ срывался стон.
Мышцы его пресса напряглись, а руки медленно огладили мою талию и накрыли колышущуюся грудь. Он сжал мои соски, блуждая взглядом по моему телу и несдержанно покусывая губы.
За последние пять лет в округе появилась еще парочка домов. Мысли о том, что нас могли застать здесь, страшили меня так же сильно, как и возбуждали. Нетерпеливые, обнаженные и страстные, нам было плевать на всех остальных, поэтому даже если нас и решил бы потревожить незваный гость, ему либо пришлось бы немедленно убраться, либо остаться и смотреть. Но даже гром и молнии, столкновение галактик и великий конец не остановят меня от наслаждения мужчиной подо мной.
– Знаешь, что мне не нравится в этой позе? – вдруг спросил Фостер, располагая руки на моей спине
– Что? – Он резко схватил меня за шею и потянул, вынуждая вжаться грудью в его торс.
– Что я не могу коснуться твоих губ, – прошептал он, обрушиваясь на мои губы в жадном, животном поцелуе. Мощные бедра подо мной задвигались, и теперь, даже несмотря на то, что я была сверху, власть была у Фостера.
Снова.
Хватило минуты, чтобы я успела прокусить свою губу до крови, сдерживая стоны, и получить мощнейший оргазм, достигший каждого краешка моего тела. Фостер последовал за мной.
Наконец я избавилась от сумасшедшего вожделения и тяжести в теле, которое испытывала с самого утра.
Не знаю, сколько прошло времени, оно просто потеряло смысл для меня. Распластавшись на нем, я слушала спокойное дыхание Джефри и быстро колотящееся пылкое сердце в его груди. Он был теплым, словно солнце и согревал меня. Одна его рука была под его головой, а вторая рука, не останавливаясь ни на секунду, блуждала по моей спине. Эти ощущения были настолько потрясающими, что я едва не засыпала, вдыхая запах его кожи и сырости старого деревянного пирса под нами.
Сказать по правде, когда неделю назад, стоя на коленях передо мной в кинозале, он… в общем, извинялся, я сомневалась в своих чувствах и мыслях. Мне хотелось довериться ему, закрыть глаза на все «но» и «против» и всецело отдать себя в объятия «за». А эти самые «за» были куда красноречивее слов – поступки, которые я могла долго считать, но не смогла бы сразу перечислить их все. Он переживал за меня, заботился обо мне, и самое главное – он раскаялся и хотел наладить отношения со мной.
Меня немного настораживало то, что он не желал разговаривать о прошлом. Следовало вспомнить все, проанализировать, закрыть это и двигаться дальше. Но в случае с Фостером я так устала анализировать и думать, поэтому решила просто отложить это и наслаждаться моментом, чтобы понять, чего я хочу: провести весело время, пока не получу свое наследство и покинуть город, или…
– Кажется, стало холоднее, – заметил Джефри, принимая сидячее положение и вынуждая меня сесть рядом. Он потянулся к своей нагревшейся на солнце футболке и надел ее на меня.
…Или захочу остаться.
Я прижала подбородок к груди, делая вид, что оглядываю его вещь на мне, на самом же деле, вдыхая его запах.
Черт возьми. Почему он пахнет раем?
Теплый взгляд изумрудных глаз едва не растопил меня, а помимо этого, наполнил мое тело чувством вины. Фостер признал свои ошибки и извинился, кажется, была моя очередь.
– Я думала, что это ты отправил ужасное сообщение моему отцу. Но оказалось, что это сделала Челси, она украла твой телефон во время вечеринки в честь Мейсона. Я не должна была обвинять тебя и мне жаль, что я сделала это.
Фостер невесело усмехнулся и покачал головой.
– Я так и не видел свой телефон после того вечера, признаться честно, я думал на Мейсона.
– Челси. Она сама рассказала мне. Так что прости за это и за все остальное, что я сделала. Те слова… – Он не дал мне договорить, поцеловал, заставляя меня и вовсе сбиться с мысли. Его тело было напряжено, и я не понимала, почему мои слова заставили его ощетиниться. Я ведь всего лишь хотела попросить прощения.