Правитель Чакаля
Шрифт:
– Чакалец заботится о своем народе, но это недобрый знак, – сказал старый жрец.
– Что именно ты считаешь недобрым знаком? – спросил молодой.
– Наши боги жестоко мстят тем людям, которые не приносят им жертв. Бат Балам должен был покарать хотя бы нескольких воинов из Пакаля, чтобы души всех остальных затрепетали от страха, а боги поняли, что их чтят. Теперь же и Паскаль, и Чакаль ждут беды и они не за горами, – объяснил старик.
Мидатль ускорил шаг, чтобы разглядеть его лицо, но обходя широкую колонну на своем пути, он потерял обоих жрецов из виду.
* * *
Сотни
Проходя по приподнятой над землей дороге, вымощенной по приказу Пак-Яко вокруг всего города, Бат обозревал окрестности, снова и снова поражаясь сказочному пейзажу, среди которого вздымались высокие башни Пакаля. Постройки пакальцев удивительно гармонично сочетались с окружающей природой: длинными пологими холмами, рекой, стройными кедрами и густыми зарослями вечно зеленых кустов, населенных множеством птиц и зверей.
Зак-Куу-Мо ни на шаг не отставал от Бата, рассказывая правителю о последних вестях, полученных из Чакаля. Сегодня утром из города Чака прибыли гонцы и теперь военачальник делился новостями.
– Наши земледельцы, работающие на северных полях, все чаще стали встречать северян-юкчей, – говорил Зак-Куу-Мо.
– Те явно что-то разнюхивают. Нужно быть готовыми к тому, что юкчи снова попытаются захватить наши северные земли.
Правитель, следует послать побольше наших воинов к северным окраинам наших земель.
– Да, нужно как можно скорее вернуться в Чакаль, – сказал Бат. – Юкчи всегда зарились на наши земли и теперь они могут воспользоваться тем, что в Чакале нет правителя.
– Но как же пакальцы? Сейчас тебе, правитель, нельзя покидать Паскаль. Вдруг Нак-Пу вернется, чтобы снова возмутить жителей города против тебя?! – произнес Нар-Ам.
Плечо юноши было перевязано – прошедшей ночью тот дрался с пакальцами словно ягуар и несмотря на полученную тяжелую рану командовал отрядом воинов и привел их на выручку к своему правителю, когда у того уже не было надежды на спасение. Нар-Ама очень беспокоило настроение пакальцев и он ни в чем не доверял им.
– Пакальцы окончательно успокоятся, когда женой Бата Ахава Балама станет Минамп. После свадьбы ахава Чакаля можно будет торжественно объявить правителем Пакаля, – сказал Мидатль.
– Что ж, раз этого не миновать, то и не стоит откладывать свадьбу, – решил Бат. – Пусть сегодня же начнут подготовку к свадьбе, после которой мы сразу же вернемся в Чакаль.
– Правитель, ты заберешь Минамп с собой в Чакаль? – спросил Нар-Ам.
– Мне все равно, – нарочито безразличным тоном ответил Бат. – Пусть остается в Пакале, если ей хочется. Главное, что этой свадьбой завершится вражда между нашими городами.
После этого приближенные, видя, что настроение их правителя оставляет желать лучшего, замолчали. Когда они поднялись на высокий холм, на вершине которого стоял столб с надписями, повествующими о деяниях великих правителей Пакаля, небо заволокло тучами и начал накрапывать дождь. Решено было возвращаться назад и Бат успел прочесть лишь одну надпись, гласившую: «Пятого дня месяца уэйб правитель города Пакаля Яшкин победил народ навахов и привел тысячу пленных, которых принесли в жертву богу маиса. Теперь боги даруют Пакалю урожай.»
Когда чакальский правитель и его приближенные входили в город, небо пронзила изломанная сверкающая молния. Чакальцы молча переглянулись – издавна молния считалась предвестием беды и в тот день, когда она появлялась, нельзя было принимать важных решений. Бат тряхнул головой, как бы споря сам с собой и ускорил шаги, направляясь прямо во дворец.
* * *
Когда в покои Минамп вошла девушка прислужница, дочь великого Пак-Яко перебирала украшения, доставшиеся ей от умершей два года назад матери. Украшения были единственной вещью, которая могла считаться собственностью женщин всех народов майя. Ни отец, ни муж, ни кто-либо другой не имели права отбирать у женщин своей семьи украшения. Когда Минамп грустила, она всегда начинала перебирать красивейшие бусы, серьги, браслеты, хранящиеся в каменной шкатулке в ее комнате.
– Бат Ахав Балам просит тебя прийти в красный зал, – с напускной важностью сообщила вошедшая девушка – еще никогда ей не приходилось передавать приглашение от правителя.
Минамп встала, быстро поправила подол цветистой юбки и отправилась по многочисленным переходам в зал, где ждал ее Бат. Свое название зал получил за то, что его стены были покрыты резными досками из крепчайшего красного дерева. По дороге она гадала, зачем тот хочет ее видеть. Она ожидала увидеть юного правителя окруженным многочисленными сановниками, но к ее удивлению, Бат был один. Юноша стоял у окна и повернулся к ней, как только она вошла в зал.
– Ты звал меня, ахав? – спросила Минамп.
– Да, – Бат жестом пригласил девушку сесть на скамью, стоящую в середине зала.
Минамп присела на краешек скамьи и не сводила глаз с юного правителя, ожидая, что он скажет.
– Думаю, ты знаешь, что пакальцы не будут видеть во мне своего правителя, пока ты, дочь их прежнего ахава, не станешь моей женой. Я приказал подготовить все к свадьбе завтра же, – сказал Бат.
– Завтра? – перед глазами Минамп появилось лицо ее отца, Пак-Яко, который говорил, что никто и никогда не станет заставлять его дочь выходить замуж против ее воли.
Девушка подняла руку к лицу, словно отводя от себя это видение.
– Хорошо, завтра я буду готова, – ответила она и встала, направляясь к выходу.
– Сразу же после свадьбы я вернусь в Чакаль, – проговорил Бат, сжимая кулаки – он чувствовал смущение и злость на себя из-за этой самой неловкости. – Если ты хочешь, то можешь остаться здесь, во дворце своего отца. Никто не сможет обвинить тебя в нарушении обычаев. Ведь они говорят о том, что жена должна жить в доме своего мужа. А раз я стал правителем Пакаля, то этот дворец – мой дом точно так же, как и дворец в Чакале.