Правительницы России
Шрифт:
Ничего не добившись в Москве, он уехал к себе на родину и издал там памфлет о нравах россиян и ужасах российского быта. Карьера привела его в стан шведского короля Карла XII, сделавшего Нойгебауэра своим секретарём, а потом и канцлером шведской Померании.
Об этом можно было бы и не упоминать, если бы не появился контрпамфлет — «пространное обличение преступного и клеветами наполненного пашквиля, изданного под титулом «Письмо знатного офицера», написанное в 1705 году на немецком языке и принадлежавшее перу доктора прав барона Генриха фон Гюйссена.
Автор контрпамфлета, решительно защищающий Петра и Россию, и стал новым воспитателем царевича Алексея, сменив отставленного
Сначала Алексей учился охотно и хорошо, но его нередко отрывал от учения отец, забирая с собою на войну, в походы и поездки, а Гюйссена посылая с миссиями за границу.
Оставаясь в Москве, Алексей всё теснее сближался с Нарышкиными, Вяземским и многими священниками, среди которых ему был ближе всего его духовник — протопоп Верхоспасского собора Яков Игнатьев. Игнатьев поддерживал в Алексее память о его несчастной матери, осуждал беззаконие, допущенное по отношению к ней, и часто называл царевича «надеждой Российской».
В начале 1707 года Игнатьев устроил Алексею свидание с матерью, отвезя его в Суздаль, о чём тут же доложили Петру, находившемуся в Польше. Пётр немедленно вызвал сына к себе, но не устроил ему разноса, а, напротив, решил приблизить и привлечь к государственной деятельности. Семнадцатилетнего Алексея он сделал ответственным за строительство укреплений вокруг Москвы, поручал ему набор рекрутов и поставки провианта, а в 1709 году отправил в Дрезден для дальнейшего совершенствования в науках. Вместе с царевичем поехали князь Юрий Юрьевич Трубецкой, один из сыновей канцлера, граф Александр Гаврилович Головкин и Гюйссен.
Приехав в Дрезден, царевич жил инкогнито и помимо учёных штудий занимался музыкой и танцами. В это же время начались переговоры о женитьбе Алексея на Брауншвейг-Вольфенбюттельской принцессе Софье-Шарлотте. Пока эти переговоры шли, Алексей Петрович переехал из Дрездена в Краков, где занимался фортификацией, математикой, геометрией и географией.
Близко знавший Алексея граф Вильген писал, что царевич встаёт в четыре часа утра, молится, а затем читает. Его занятия начинаются в семь часов и продолжаются с перерывом на обед до шести часов дня. Спать Алексей ложился не позже восьми часов. В свободное время его любимым занятием были прогулки и посещение церквей.
А пока наследник престола столь идиллически, столь безгрешно и достаточно плодотворно проводил время, его мать, Евдокия Фёдоровна, впала в суздальском Покровском женском монастыре в сугубый грех, и, может быть, о том не следовало бы писать, если бы всё это не оказалось связанным и с судьбой Алексея, и с взаимоотношениями Петра и Екатерины, а в конечном счёте, с судьбой правящей династии.
Случилось так, что через десять лет монастырского заточения однажды раскрылась дверь её кельи и на пороге появился духовник Евдокии, ключарь и эконом монастыря Фёдор Пустынный, а рядом с ним возник высокий и статный тридцатисемилетний офицер-преображенец Степан Богданович Глебов, знакомый Евдокии с раннего детства: Глебовы и Лопухины были соседями, проживая на Солянке, рядом с Ивановским монастырём. Кроме того, Евдокия и Степан были ровесниками, а их родственники служили Милославским — царю Ивану Алексеевичу и его жене — царице Прасковье Фёдоровне, урождённой Салтыковой. Салтыковы и Глебовы также были роднёй друг другу, и потому Степан Глебов, его родной брат Фёдор, два двоюродных брата, а также родной брат царицы Прасковьи Авраам Фёдорович и её двоюродный брат Фёдор Лопухин одновременно служили стольниками царицы Прасковьи Фёдоровны.
После того как она овдовела и её двор сильно сократился, все её стольники перешли в другие службы, в том числе и ко двору Евдокии Фёдоровны, а Степан Богданович Глебов был повёрстан в Преображенский полк подпоручиком и с 1693 года стал офицером.
В 1709-м или в 1710 году, уже в звании майора Глебов оказался в Суздале по делам службы: он приехал сюда набирать рекрутов и заодно навестил свою сверстницу и давнюю знакомую. Глебов расспросил Евдокию о её жизни и рассказал о своём неудачном браке, который длился уже шестнадцатый год, не принося ему никакой радости из-за болезни жены. «Болит у неё пуп и весь прогнил, всё из него течёт, жить с ней нельзя», — говорил Глебов.
После первого свидания он передал Евдокии через Фёдора Пустынника две шкурки песцов, две шкурки соболей и «косяк байберека немецкого» — плотной парчи.
Затем Глебов стал регулярно присылать несчастной узнице и разнообразное съестное. А вскоре и к Евдокии и к Степану Богдановичу пришла любовь, о которой знали многие монахини, но ни одна из них не проронила ни звука, понимая, чем всё это может обернуться для обоих влюблённых...
Забегая вперёд, скажем только, что год шёл за годом, а их любовь всё более крепла и расцветала. Глебов уезжал из Суздаля в разные концы России — то в свои подмосковные и костромские деревни, то на Украину, где довелось ему бывать по службе, но сердце его оставалось с Евдокией — в келье Покровского девичьего монастыря. Она же, безмерно скучая, писала ему письма и в каждом звала: «Не покинь ты меня, ради Господа Бога, сюды добивайся!» Евдокия Фёдоровна мечтала, чтобы бывший стольник, а ныне майор гвардии Степан Богданович Глебов, вымолил бы у царя место воеводы в Суздале, и тогда они были бы счастливее всех на свете. Но годы шли, а Глебов оказывался возле неё не так-то уж часто...
В марте 1710 года царевич Алексей Петрович побывал в Варшаве, был принят королём Августом II Сильным и через Дрезден поехал в Карлсбад. Неподалёку от Карлсбада, в местечке Шлакенверт он впервые увидел свою невесту и, кажется, молодые понравились друг другу. Во всяком случае Алексей писал Якову Игнатьевичу:
«Мне показалось, что она человек добрый, и лучше её мне здесь не сыскать».
В сентябре 1710 года Алексей решил сделать Софье-Шарлотте официальное предложение и запросил на то разрешение Петра. Пётр своё согласие дал, и в мае 1711 года царевич отправился в Вольфенбюттель для знакомства с родителями невесты и обсуждения с ними брачного договора. Для выяснения некоторых спорных пунктов этого договора в июне 1711 года к Петру был направлен тайный советник герцога Брауншвейгского Шляйниц, вскоре отыскавший царя и царицу в галицийском местечке Яворово.
Мы уже знаем, что произошло после этого на Пруте, знаем и о поездке Петра и Екатерины в Варшаву и Карлсбад.
В то время как царская чета разъезжала по Польше и Чехии, в Брауншвейге завершилась подготовка к бракосочетанию Алексея и Софьи-Шарлотты.
13 октября 1711 года Пётр и Екатерина приехали в саксонский город Торгау, и на следующий день во дворце польской королевы было совершено венчание и отпразднована довольно скромная свадьба.
Через шесть дней Пётр уехал из Торгау, наказав Алексею в течение полугода заказать провиант для тридцатитысячного русского корпуса, стоявшего в Померании.