Предателей казнят без приговора
Шрифт:
Долго ли коротко, но мы сперва добрались до одного аэродрома, потом я перелетел до другого, потом до третьего, который оказался российской военной базой. Там меня забрал леонтьевский транспортник, который и доставил в Москву.
Не знаю, поймали ли на сей час Кравцова или он бегает где-то по джунглям, питаясь змеями и гусеницами? Однако он оказался настоящим профи. Уложил сразу троих, причем весьма нехилых ребятишек. Или сумел их как-то обмануть? Мне бы такое удалось? Что теперь говорить. С Кравцовым я вряд ли когда-нибудь встречусь…
Леонтьев привез меня отнюдь не в разведуправление ВДВ, а на какой-то загородный объект, окруженный высоченным забором, из-за которого слышался глухой, басовитый собачий лай.
– Ротвейлеры или «азиаты»? – поинтересовался я у одного из сопровождающих меня бугаев.
– Алабаи, – ответил тот.
Не прошло и минуты, как мы оказались в большом зале, очень похожем на гостиную, только без окон и излишней роскоши. Генерал Леонтьев распорядился, чтобы нас оставили одних.
– Ну, докладывай, Валентин Денисович, – тоном подобревшего человека распорядился Леонтьев, как только мы остались одни.
Я достал из рюкзака коробочку с диском, извлек его оттуда и вставил в DVD-приставку.
– Сейчас сами все увидите, – сообщил я.
Мы были одни, и меня это очень устраивало. Генерала тоже. Причем даже больше, чем он сейчас предполагал. На экране появилась побитая физиономия старшего «команды ликвидаторов». Генерал не произнес ни слова, стараясь оставаться невозмутимым.
– Я такой-то такой-то, бывший капитан Российской армии, – заговорил с экрана старший. – Готов рассказать о том, как под воздействием своего непосредственного начальника генерал-майора Леонтьева Николая Борисовича вступил в преступный сговор с чеченскими боевиками и международной наркомафией.
Глава 2
– Это все? – сухо спросил Леонтьев, когда старший окончил свое «интервью».
– Нет, – ответил я. – Продолжать дальше?
– Валяй, – кивнул генерал.
Пока что ему удавалось держать себя в руках, демонстрируя мне хладнокровие и уверенность в своих силах. Следующим говорил второй пленник, затем третий. Их рассказы были недолгими. Потом на экране появился Кравцов. Увидев его, Леонтьев не совладал с собой и нервно хмыкнул. Однако выслушал до конца молча и без комментариев. Когда экран погас, генерал, выжидающе уставился на меня.
– Как вы понимаете, я не зря сделал так, чтобы эту запись никто, кроме вас, не видел, – прер– вал я затянувшееся молчание. – Особенно ваши деловые партнеры Глушковы.
– Так ты что, шантажировать меня явился? Деньги нужны? – ухмыльнулся Леонтьев.
– Ага, – кивнул я. – Первичное накопление капитала.
– И много тебе?
– Сколько не жалко, – ответил я. – Ладно, пошутили и будет. Я прибыл сюда, чтобы изложить наш ультиматум.
– Чего?! – дернулся, потеряв всякую выдержку, Леонтьев.
– То, что слышите! Вы, генерал, немедленно напишете чистосердечное признание
– Во как, – сумев взять себя в руки, покачал блондинисто-лысеющей головой Леонтьев. – Может, мне еще и застрелиться?
– Это ваше дело… Но я, точнее мы с полковником Никаноровым, решили дать вам маленький шанс.
Услышав о Никанорове, Леонтьев сморщился, словно надкусил кислую-кислую сливу.
– Шанс частично искупить свою вину перед Родиной, а также выйти сухим из воды, – продолжил я.
– Частично сухим? – уточнил Леонтьев.
– Это уж как у вас получится.
Продолжить я не успел, так как у генерала в кармане зазвонил мобильный телефон.
– Я занят, – чуть ли не прорычал в него Леонтьев. Но через секунду сменил тон: – Да, Филипп Семенович, – проговорил он уже другим голосом. – Что, прямо сейчас? А что случилось?!
Филиппом Семеновичем зовут Глушкова-старшего. Это я хорошо запомнил. И сейчас этот Филипп Семенович явно настаивает на немедленной встрече. Что это? Простое совпадение? Узнать о нашей с Леонтьевым беседе ни старший, ни младший Глушковы никак не могли.
– Хорошо, но только через два часа, – проговорил Леонтьев и отключил телефон.
– Что-то произошло? – невозмутимо поинтересовался я.
– Ничего. Говори свой ультиматум, только покороче.
– Конечно, конечно, – закивал я. – Вам ведь нужно подготовиться к встрече с господами Глушковыми. Они ведь могут заявиться и раньше.
– Это не твоя забота! – рявкнул генерал.
– Ну, слушайте. Ваша смерть ни Никанорову, ни мне не нужна. Если бы, генерал, я поставил задачу вас грохнуть, я бы грохнул, будьте уверены. Но я не бандит и не киллер. Вы должны отвечать по закону. Закону нашего государства. Скорее всего, вы получите пожизненное. Если не отменят мораторий на смертную казнь.
– Это ты называешь «сухим из воды»? – неожиданно флегматично отозвался генерал. – Сейчас я вызову санитаров, и ты, Валентин, немного отдохнешь в спецпсихбольнице закрытого типа, – усталым голосом проговорил Леонтьев. – Возможно, что и пожизненно отдыхать там будешь.
– Нет, генерал. Чем быстрее ты напишешь чистосердечное, тем лучше, – я неожиданно для самого себя перешел с Леонтьевым на «ты». – Не надо даром терять время. Или наше кино тебя не убедило?
– Да так себе ваше кино…
– На «Оскар» не претендуем, – развел руками я.
– Это не только мне приговор, это тебе, Вечер, и твоей банде приговор. В первую, запомни, в самую первую очередь.
– Ты ведь нас уже один раз приговорил. Только вот с палачами осечка вышла, – кивнул я в сторону телеэкрана. – А насчет банды не надо! Уголовник ты и твои подельники! Да я тебя прямо сейчас пристрелить могу. Или взять в заложники!
Моя рука при этом уже лежала на «стечкине», удобно укрытом в потайной кобуре.
– Стало быть, как волка обложили. Недооценил я тебя… Или переоценил?