Пределы выживания (Полигон - I)
Шрифт:
– Представляют.
– Значит, они подчиняются законам нашего государства?
– Естественно.
– Значит и майор Молчанов, как медик, должен нести ответственность и бороться за жизнь граждан своей страны?
– Должен.
– Тогда мы с вами нашли общий язык, я ему и врезал, за то, что он нарушил это право.
Полковник смеется.
– Подвел базу, ха..., ха...
– смех резко кончился и перешел в сухой шепот.
– Ну нет, я не нашел с вами общий язык. Майор тоже защищал интересы
– Майор должен лечить людей...
– Все, инцидент исчерпан. На первое время, я не предъявлю вам никаких обвинений.
– Вы считаете, что я виновен?
– Не будем опять углубляться в теорию права. То что вы избили офицера при исполнении служебных обязанности, не позволяет мне в этом сомневаться. Можете быть свободны.
– Владимир Дмитриевич, у меня к вам вопрос, не касающийся предыдущей темы...
– Говорите.
– Мне бы хотелось съездит в Барнаул...
Наступила пауза, полковник размышлял.
– Нет, я не могу вас отпустить. За последние пол года возрос поток больных и нам просто нельзя ослабить медицинское обслуживание населения.
– Но меня же здесь не было почти полтора года и никто не замечал отсутствие врача...
– Ну и что? Свои по срочным вызовам были. Район то все равно оказался совсем запущен, а с вашим приходом мы убедились, что надо расчищать все завалы. Вы необходимы здесь, Борис Дмитриевич.
Все встало на свои места.
– До свидания, Владимир Дмитриевич
Меня душила ярость.
Павлов встретил как закадычного знакомого.
– Доктор, мать твою, я вас так рад видеть. После того вечера, когда мы чуть не трахнули Машку, я часто вспоминал вас. А Машка то, до сих пор, только и говорит о вас.
– Я к тебе по делу.
– Да брось ты все о делах.
– Рад бы, да вот командир части послал меня опять к тебе. Похоже он очень обиделся. Только что, я отыграл у него бутылку водки.
– Да ты что? Его расколоть, все равно что пытаться ключом открыть пещеру Али Бабы.
– Я еще добился и немного лекарств для своего мед пункта. Он прислал меня к тебе, чтобы помог отоварить.
– По моему у шефа крыша поехала. Для своих он не очень то раскошелится, а для тебя выложился. Что там у тебя, покажи.
Я передаю ему несколько бумажек с перечнем лекарств.
– Ух ты, сколько. Я бы конечно мог сейчас покопаться по складам, но это такая возня и половины того что вы просите здесь нет. Есть другой вариант. Я завтра по служебным делам еду в Барнаул. Там смогу заказать на армейских складах все, что угодно. Вы согласны, доктор.
– В Барнаул?
– Да, а что?
– Ваша
– В чем дело. Конечно перевезу у меня машина пустая. В шесть утра буду у вашего дома, так что пакуйте вещи.
– Спасибо, старлей.
У меня бедлам. Надежда, Вера, Рита и, откуда то взявшаяся сумасшедшая Клавка, упаковывают картины и другие, художественные изделия.
– И куда это?
– рябая Клавка с вытянутым лицом смотрит на связанные полотна.
– В Барнаул.
– Далече наверно. Я так дальше монастыря и не ездила. А что там с ними делать будут?
– Сделаю выставку.
– Ишь ты как. Значит люди будут ходить и мои картины смотреть. А там город то большой?
– Очень. Но там еще и приезжих много.
– Значит много будут смотреть.
Клавка безобразным жестом скребет подбородок.
– А чего, доктор, если я все свои вещи вам отдам, там их покажите?
– Покажу.
– Я тогда побежала домой.
Она косолапо пошла в дверь.
– Доктор, как же вы будете делать выставки?
– удивляется Верка.
– Вас же от сюда не выпустят.
– Я должен отсюда уйти. Если выберусь, буду писать об этом месте, показывать выставки, рассказывать людям обо всем.
– А как же мы?
– Кто то за вас должен биться. Я и хочу, чтобы вы были как все, все там живущие за проволокой.
– Это не реально, доктор, - говорит Рита.
– Во первых никто от сюда еще не уходил просто так. Во вторых, даже если вы выйдете, вам заткнут рот и не дадут рассказывать об этих местах.
– Может ты и права. Но если только молчать, и смотреть как издеваются, уничтожают людей, расправляются с тобой, на кой хрен тогда жить. Да я понимаю, что постараются заткнуть рот, может посадят, но не все же люди идиоты, если капля сомнения или правды проникнет в их души, то у меня уже будут помощники и соратники. Ты представляешь, выставка жителей полигона, где люди живут в ужасных условиях, гниют, умирают и пишут такие вещи. Это уже агитация за нас.
Рита смотрит с сомнением. Верка и Надежда с одобрением в глазах.
– Я тоже принесу свои самые лучшие вещи, - кивает головой Верка.
Она тоже исчезает.
– Не забил ли ты им головы несбывшимися надеждами?
– Нет.
– А куда ты все отвезешь?
– Там у меня в больнице работает один знакомый, теперь тоже доктор. Мы с ним учились вместе. Вот хочу ему подбросить.
– Не надо ему. Вот возьми письмо, вот адрес моей мамы, пусть привезут все к ней, она сможет пока у себя все сохранить.
– Спасибо, Риточка.
В шесть утра у моего дома останавливается машина и тут же словно из под земли появились люди из поселка, они столпились у двери.