Прекрасная славянка
Шрифт:
— Ну уж нет! — Улеб ткнул его кулаком в бок. — Это из-за Елины снова?
Ответом ему был лишь недоуменно-негодующий взгляд Вадима. Но Улеба это не остановило.
— Если ты снова за свое, то не жди, что я буду молчать. Я терплю уже пять лет твое самодурство и всячески покрываю тебя перед волхвами, старейшинами и народом! Но дальше смотреть, как ты изводишь сам себя, я не намерен. Я хочу встретить свою старость в покое и сытости, а не в войнах и скитаниях!
Вадим встрепенулся.
—
— Вслед за тобой скитания! Когда тебя выгонят из города, — буркнул Улеб.
— Не бывать этому! Дружина всегда поддержит меня! — горячо возразил Вадим.
Вопрос о поддержке дружины во время стычек со старейшинами города был основополагающим, и князь воспринимал его очень болезненно.
— Поддержат! — Улеб негодующе усмехнулся — Кто?! Волегост давно уже указал тебе на то, что народ хочет видеть князя только женатым. Все эти твои обеты, связанные с кольцом, только раздражают людей. Им кажется, что ты навлекаешь на их поля засуху и на дома несчастья. Плодовитая княгиня — это благословение богов. Одной только удачей в боях народ не удержишь в повиновении!
Вадим задумался над словами старшего друга и тяжело вздохнул.
— Ты прав, Улеб. Снова и снова прав. К тому же войн давно не было… Народ уже забыл мои прошлые заслуги. Их больше не пугают пожары и расправы захватчиков. Все это в прошлом, и можно осудить неженатого князя!
— Который без их ведома посмел связать себя затейливой клятвой, — подхватил Улеб. — Да, это так, князь. Народ гораздо больше волнует связь засухи в полях с твоей способностью к зачатью, чем кровопролитные войны, которые теперь для них далекое прошлое. Интересно то, что ближе.
Вадим ожесточенно схватился за меч, висящий в украшенных ножнах.
— А если я приближу к ним войну?!! — Тогда они вспомнят, кого призывали на княжество?
— Тогда тебя просто изгонят из города, и Волегост самостоятельно заключит мир или договор с другим князем. Например, с Олегом!
Улеб размашисто прошелся по горнице.
— Чем не подходящий князь? Говорят, что недавно он назначил Сивоя Сильного своим воеводою. Теперь у Олега сильнейшая дружина. И, в отличие от тебя, много жен и наследников.
Вадим остановился и крайне заинтересованно посмотрел на своего друга. Иногда его поражало, с какой скоростью и изощренностью распространяются по земле слухи.
— Так Сивой теперь воевода? — задумчиво проговорил он. — И никого не тревожит, что у него-то как раз и нет никаких детей?
— Опять ты за свое, Вадим?! — вспылил Улеб. — Говорю тебе, забудь ты чужую жену, не гневи богов и людей! Сколько можно испытывать их терпение! Никому нет дело до жены сотника. Даже до жены воеводы. Но жена князя это мать его народу! У тебя есть жена. И будут наследники! А остальное просто забудь!
— Как я могу забыть Елину, Улеб? — Вадим поднял на друга уставший взгляд. — Ты же ее видел… Легко такую забыть?
Улеб раздражался, но сдерживал гнев.
— Наша княгиня моложе и краше! — выпалил воевода. — К тому же похожа на нее, как родная сестра.
Последние слова он буркнул уже гораздо тише.
Ненадолго глаза Вадима заволокло воспоминаниям… Горячая страсть Любавы не отпускала его. Он стряхнул наваждение и снова попытался опуститься в излюбленный кокон, сотканный из воспоминаний и сладкой боли.
— И что? Молодость другой женщины не может заменить мне самой Елины.
— Может! Если речь идет о той женщине, которая стала твоей женой!
Улеб все меньше и меньше сдерживал себя.
— Думаешь, ее обрадует твой интерес к семье Сивоя?
Вадим раздраженно тер шею, изображая, что изволит гневаться.
— Не надо строить из новой княгини святошу-христианку! Она прибыла из Ярого городища по прихоти Елины, но не надо забывать, что она была рабыней Сивоя!
Выражение лица Улеба стало непроницаемым. Он явно не был настроен обсуждать нравы княжеской жены. Он знал обычаи и христиан, и людей других религий и не судил ни тех, ни других. Но Вадима не так-то легко было остановить.
— Почему все относятся к моей любви как к проклятию и считают меня самого умственным калекой? Может, Любава не так проста! Может, она любила своего хозяина! И поэтому Елина избавилась от нее таким хитроумным способом! И теперь у меня счеты с Сивоем не за Елины вовсе, а из-за собственной жены!
Улеб с раздражением взирал на разбушевавшегося князя.
«Только дурак не заметит того, с каким трепетом Любава относится к своему мужу. По закону и здравому смыслу она могла быть Сивою и рабыней, и женой, и никто не принуждал Вадима на ней жениться. А все его выпады сейчас не больше чем попытка избежать дальнейшего разговора».
Улеб вздохнул, от души желая, чтобы новой княгине удалось-таки образумить князя.
— Помяни мое слово, Вадим. Потеряешь ты еще одну жену.
— Ты что, решил заделаться волхвом?! — рявкнул Вадим.
— Нет, но иногда наши поступки так очевидны, что не нужно взывать к мудрости богов и предков. Ты губишь прекрасное настоящее, Вадим, ради призрачного несчастного прошлого. Никто не оценит этой жертвы.
— Ты знаешь, что по древнему заклятию тот, кто подарил этот перстень, не имеет права выбора!
— О чем ты? — растерянно спросил Улеб, потеряв нить рассуждений Вадима. — Ах, ты о Перстне Гордеи. Конечно, я помню. Только не доставай эту историю из-за пазухи всякий раз, когда нечего сказать!