Прекрасная славянка
Шрифт:
Акунька поразил Любаву своей рассудительностью.
«Интересно, сколько ему лет? Сколько бы ни было, слишком подло привлекать к подобным беседам ребенка, хотя и выбор собеседников небольшой».
Решив отвлечься от серьезных разговоров, Любава принялась запоздало выяснять, зачем же прислали Акуньку. Мальчишка юлил и прямо не отвечал. Из его ответов стало понятно, что он и сам не знает, но явно пытается набить себе цену. В целом его роль сводилась то ли к развлечению гостьи, то ли к слежке за ней.
Поскольку разговаривать с Акунькой на волнующие ее темы казалось опасным, Любава сразу потеряла интерес к его обществу. Он что-то там лопотал и пытался задирать ее по ребячьей привычке. А Любава в ответ то улыбалась, то хмурилась и отвечала невпопад.
Она постоянно думала о молодом князе.
«Интересно, где он сейчас? Думает ли о ней? И если думает, то хорошее или плохое? Очень хотелось бы знать, из каких побуждений Елина отправила ее к Вадиму? Конечно, выбор был оправдан способом путешествия, ну просто не получалось, чтобы это было чистой случайностью».
Елина, вне всякого сомнения, представляла, какое впечатление произведет на князя ее наперсница. Везде, за каждой мелочью в этой странной ситуации Любава видела въедливый ум жены сотника. Но теперь Елина далеко, и девушка чувствовала в себе небывалый прилив вдохновения. Пусть первое слово сказано не ею, но последнее — Любава твердо решила оставить за собой.
Она задумала познакомиться с волхвом и завоевать его симпатию. Волхв сам сделал первый шаг в этом направлении, объявив ее хранительницей семейных амулетов.
«Прекрасно! Остается лишь узнать, зачем старому хитрецу понадобилось лить воду на мою меленку, ведь я ему не друг. Тогда, наверное, я враг его врага, — рассуждала Любава, передвигаясь по горнице. — Осталось только укрепить себя в этой позиции! Ну и узнать, кто ему враг!»
Любава победоносно посмотрела вокруг, довольная своими выводами, и наткнулась на изумленный взгляд Акуньки.
— Справно так говорила! — пробормотал Акунька и задумался. — Только не ясно, об чем.
Любава покраснела. «Надо же! Испугалась болтливого мальчишку и могущественного волхва, а сама такие разговоры вслух завела, что и помыслить страшно. Ишь, заигралась! Так и самого волхва бы не заметила, не то что Акуньку».
— Знаешь что, — на ходу придумывала она, — а не мог бы ты узнать, как мне с Медвежатником вашим повидаться?
— Сдурела девка! — Акунька наигранно застонал и сполз с лавки на пол. — Ты чего, не понимаешь совсем? Думаешь, если к князю в терем попала, то теперь тебе все можно, да?
— Думаю, да! — Любава захихикала и подмигнула мальчишке. — Сдается мне, что увидеть волхва вовсе не трудно. Он и сам точно хочет со мной поговорить. О том о сем… — проговорила девушка, придавая мечтательное выражение глазам.
— Он-то, может, и хочет. Да вот только мы с тобой ему не указ. И князь не указ. Захочет — сам позовет.
— Скучно с тобою, — вздохнула девушка. — Ладно, волхв везде волхв. А с Ядвигой я могу повстречаться?
— Конечно, нет! Неужто ты думаешь, что ей позволили бы в этом граде жить остаться? За другим мужем она сейчас. Медвежатник снял с нее чары колдовские и отдал в другое княжество.
— Правильно, чего ж добру пропадать, — пробормотала девушка себе под нос.
По всему выходило, что ничего предпринять не удастся. Во всяком случае, до приезда князя. Любава вздохнула и предложила прогуляться в саду.
К вечеру в тереме зажгли свечи, и ей наконец-то отвели комнату. Огромная спальня с изразцовой печкой и расписными полатями сразила Любаву больше, чем весь терем целиком.
«Неужели в этой сказочной комнате мне предстоит жить? Даже в роскошных шатрах отца не было столь просторно. А главное, в них никогда не было надежно. А в этой комнате так спокойно, что хочется остаться здесь навсегда».
Пожилая служанка принесла тонкие одежды для сна и показала сундук, на дне которого лежало несколько красивых уличных платьев. Хоть Любава и была рада обновам, но трогать их побоялась. Почему-то ей казалось, что это были вещи княгини Ядвиги. Испытывая трепет перед неизвестной женщиной, она молча закрыла сундук и переоделась в простое платье.
Когда за окном послышался топот копыт, Любава вскочила и заметалась по комнате. Затем приказала себе успокоиться и села на кровать. «Всего лишь князь вернулся, — сказала она себе. — Он здесь живет, и негоже падать по его приходу в обморок».
И все-таки девушка была близка к этому, как только услышала тяжелую поступь под своей дверью. Сердце встревоженно забилось.
Дверь бесшумно отворилась, и вошел князь со свечой в руке. Поставил свою свечу рядом с той, которая уже была зажжена в комнате, и тяжело сел в разлапистое кресло с подушками.
Любаве показалось, что он пьян. Но при этом почему-то ни капли страха в ней не было, в отличие от встречи с Сивоем. В Яром городище она была рабыней. Заложницей страсти сотника, хитрости его жены и прихоти бояр. А здесь, в Икростене, Любава снова почувствовала себя свободной. Даже более свободной, чем раньше, потому что она не была зависима теперь от воли отца.
Вадим долго и задумчиво разглядывал девушку, сидевшую перед ним на не разобранной постели.
«О боги! Как же она похожа на Елину! Тот же овал лица, тот же взгляд с хитрецой и вызовом, тот же гордый подбородок и поворот головы.
Как могла эта женщина сыграть столь злую шутку с ними обоими? Откупилась от его любви хорошенькой девчонкой! Так ничего и не поняла!!!
И девочку жалко. Совсем молодая, не понимает даже, в какую игру ее впутали, не подозревает, какие сети вокруг сплетают сильные мира сего».