Престидижитатор Сталина
Шрифт:
— Вот, опробуйте. Я её не продаю, а показываю, какой инструмент сделать могу. Это моя первая настоящая скрипка. Пожелаете, так я вам даже лучше сделаю…
Эта скрипка Алёне понравилась, даже очень понравилась. Так что договорились, что Митрофан Порфирьевич изготовит для Алёны «настоящую скрипку», правда за ней нужно будет заехать уже ближе к концу июля. И всего-то за инструмент я отдал пять сотен серебром. Сразу отдал, точнее, мы с Алёной вернулись домой и я уже потом съездил и отдал мастеру деньги. Один съездил, потому что предложил ему набрать пару десятков учеников и возглавить новенький завод по выпуску музыкальных инструментов. Так что оплата затянулась почти на час: мне Митрофан Порфирьевич объяснял, что для работы завода потребуется столько всего редкого и дорогого! Всё закончилось тем, что я предложил ему зайти в Тульский городской банк, где я открою
А заодно я поинтересовался, какие же инструменты народ сейчас покупает, и с удивлением узнал, что среди мужиков наибольшим спросом пользуются скрипки и домры, а про балалайки… Балалайки уже народу были известны, и он мне даже одну показал: прямоугольная коробка с грифом и двумя струнами. Но он их не делал — ему ту, что мне показал, местный извозчик в ремонт принес, с выделкой балалаек мужики с такими изысками сами справлялись, а вот скрипки — без них не обходился ни один деревенский праздник, так что в каждой деревне имелось несколько скрипачей. И это давало мастеру возможность не помереть с голоду. Конечно, очень не все мужики могли сыграть Вивальди… правда, Алёна сказала, что и она больше первых четырех-шести тактов «пока не умеет», да и это освоила когда Свиньин своих мужиков пытался обучить (безуспешно). Но вот собрать скрипичный оркестр, оказывается, сейчас вообще не проблема.
Идей я оркестром Алёне понравилась, а я долго думал над тем, что очень дофига чего из истории государства нашего не то что в школах не преподавалось, а вообще замалчивалось. И что всё это приводит к тому, что простому попаданцу не попасть впросак становится практически неподъемной задачей. Так что мне еще крупно повезло, что несколько лет я прожил под видом крепостного мужика. Прожил, но все равно овердофига чего «общеизвестного» так и не узнал…
Зато кое-что не очень общеизвестное узнал. Например то, что на моей продукции отдельные купцы умудряются наварить по сотне процентов прибыли. Почти случайно узнал, поехав по делам в Москву и зайдя в какую-то лавку, где торговали моими чугунками. Обдумав такую «новость», я решил, что хрен им, а не прибыли — и распорядился свои магазинчики в Первой Столице открыть. Причем разные — и «Хозтовары», и «Продукты». Ну, пока в столице только пяток небольших лавок мои «прапорщики» обустраивали, зато в Туле…
В Туле я поступил не просто, а очень просто: город относительно небольшой, довольно старый, французом не сожжен — и получилось довольно много очень старых домов практически рядом с центром купить за весьма вменяемые деньги. То есть практически по цене дров, после чего я просто объявил, что все желающие заполучить дрова совершенно бесплатно могут их собственно заполучить путем самовывоза (и саморазбора), а затем на освободившихся местах выстроил дома уже «современные». Все же у меня, как ни крути, в городе уже два завода работало… то есть на двух заводах работали люди, которые, как правило, хотят жить в уюте. Вот я уютные (и трехэтажные) дома и выстроил, причем с квартирами лишь на втором и третьем этажах — а на первых этажах в домах были устроены магазины разные. И не только магазины, но «не только» были оставлены «на потом».
Собственно, таким манером я перестроил всего две небольших улочки. Но «в пешеходной доступности от центра», и в магазинах этой «пешеходной доступности» продавались любые (из выращиваемых в губернии) продукты, а так же любые (из изготавливаемых на моих заводах и фабриках) промтовары. Причем все продавалось по «стандартным» моим ценам, почти что вдвое дешевле, чем у любого другого купца или лавочника. В общем, всего через три месяца в Туле не моих магазинов осталось ровно три: писчебумажная лавка, магазин церковных принадлежностей от какого-то монастыря и ювелирный магазин, принадлежащий купцам из Петербурга…
Отставной поручик напоследок смог еще один «подарочек» оставить. После того как Мартёна замуж выскочила, а точнее после того как она с мужем в Москву уехала, он решил, что теперь пусть о ней муж заботится — а вот о второй дочери решил позаботиться сам. Выписал на нее вольную и… и еще он свою собственную дочь удочерил. Официально удочерил, и стала она не мещанкой, а дворянкой Свиньиной. В каковом качестве и пребывала почти два месяца…
Ну а теперь ей моя борода не понравилась. А если всерьез, то ей не понравилась сама идея поездки в Петербург,
Вот с погодой мне точно повезло: сентябрь выдался немного прохладным, но достаточно сухим чтобы дороги не превращались в грязевые реки, и до Питера я умудрился доехать меньше чем за неделю. Там остановился в недорогой гостинице и приступил к намеченным делам. То есть дело у меня было одно, просто путь к достижению цели был несколько… ступенчатым. Тем не менее спустя всего неделю я удостоился беседы не с кем-нибудь, а с генерал-лейтенантом Карнеевым — человеком очень занятым, так что на аудиенцию мне отвели всего пятнадцать минут.
— Добрый день, Егор Васильевич, поскольку времени мне отвели крайне мало, сразу изложу мое предложение. Мне было бы весьма интересно получить от казны землю в окрестности казенного села Нижний Студенец, а лучше если казна мне это село просто передаст.
Генерал-лейтенант поглядел на меня как на умалишенного. Но я не смутился и продолжил:
— В моем поместье в Тульской губернии я, силами двух сотен принадлежащих мне мужиков, каждый божий день отливаю из сваренного этими же мужиками чугуна двести пудов чугунных котлов, именуемых нынче в народе чугунками. А еще полста мужиков из стали, выделанной по моему рецепту из того же выплавленного первым мужиками чугуна выделывают двадцать пять пудов плугов стальных и чуть меньше выделывается там же и теми же мужиками сеялок, применение коих урожаи в полях увеличивает без малого на четверть. Мужики у меня еще есть, но нет возможности руды больше копать — а в земле возле указанных сёл руды имеется изрядно. Настолько изрядно, что получив оное во владение или хотя бы в распоряжение лет на двадцать, уже через три года выплавку чугуна я смог бы довести до миллиона пудов в год. А лет через пять, то есть еще через два года после первого срока, и до двух миллионов пудов, причем половину тут же пустив на выделку недорогой, но весьма качественной стали. И стальных изделий, например тех же ружей.
Генерал давно уже служил по гражданскому ведомству, да и изначально, скорее всего, тупым солдафоном не был, поэтому ответил вежливо — настолько вежливо, насколько можно послать человека в пешее эротическое, не употребляя табуированной лексики:
— Я восхищен полетом вашей фантазии и тронут заботой о приумножении урожаев…
— Благодарю, — я постарался сделать вид, что посыла не понял. — Отмечу лишь, что прибавка урожаев еще и прибавку казенных доходов даст немалую. Однако я на сии средства претендовать и не собираюсь, от возглавляемого вами Департамента горных и соляных дел я жду лишь небольшой помощи в оформлении потребных бумаг. Если же еще и материально вы мне поможете, то буду отдельно благодарен, и не от себя, а от лица жителей государства Российского, точнее от нынешних казенных крестьян села упомянутого. Формой благодарности будет поставка на казенные нужды указанных объемов металлов по себестоимости. А не исполню обязательств, так пусть казна обратно отберет землю себе, причем вместе со всем, что я там выстроить успею.
— Да вы просто благодетель! — не удержался от сарказма директор департамента, — и в железных делах дока, и в земельных, как я погляжу, да и бессеребренник изрядный.
— Истину глаголите. Разве что насчет бессеребренника ошиблись: выгоду свою я блюду — но в саване карманов нет, а на жизнь мне хватает. Восемь лет тому я из заграниц вернулся, в спаленное дотла родовое поместье размером менее пятисот десятин, а нынче поместье мое уже занимает полностью Одоевский уезд и изрядной частью в соседние уезды расширяется. Что же до объявленной благодарности, то она будет исключительно благодарностью за сэкономленное мне время. Я ведь и без этого за десять лет всех металлистов в стране разорю и заводы их скуплю, а так — сэкономлю уже лет пять. Судите сами: нынче в Туле пуд чугуна идет по тридцати копеек и заводчики с этого пуда имеют прибылей копейки три, много четыре. У меня же пуд чугуна встает в двенадцать копеек, и это при том, что мужикам я плачу за каждый пуд еще и серебром премии по три копейки за пуд. Верхний Студенец я весной всяко у Волконских выкупаю, уже и задаток внесен — так что через три года пуд чугуна на рынке будет стоить максимум двадцать копеек. Конкурировать со мной нынешние заводчики не смогут, я их заводы за бесценок скуплю. Перестрою заводы на мой способ выделки чугуна и дальше…