Престидижитатор Сталина
Шрифт:
— Допустим, я вам поверю…
— Причем на выкуп заводов не доходы от продаж чугунных и стальных изделий пущу, а как раз доходы с полей моих. Этим летом только масла подсолнечного я намерен на рынок поставить семьдесят тысяч пудов, а то и поболее…
— Так масло сие вы делаете?
— И не только масло, но… А верить мне не надо, вы просто пошлите инспекторов грамотных, пусть они сами на мои заводы посмотрят. Кстати, раз уж про масло разговор зашел. В Тульской губернии, да и в других тоже, нынче стали много свеклы сахарной выращивать, заводов сахарных вокруг понастроили. Вот только земля после свеклы этой — как и после подсолнуха, просто после свеклы это сильно заметнее — лет на пять, а то и более, почти бесплодной становится. Причины
— Отходом после очистки камня будет соль. Обычная поваренная соль. Тоже вещь не лишняя, а проблема вот в чем заключается. Чтобы поле оставалось плодородным, на десятину — на каждую десятину полей и огородов — нужно его внести шесть-семь пудов в год. Немного, вот только десятин в России весьма немало, и даже если всю державу не рассматривать, а лишь поля в моих поместьях считать, то отходов выйдет более полумиллиона пудов. Полмиллиона пудов чистой соли.
— Желаете получить привилегию на ее продажу?
— Мне столько не продать, и я бы был благодарен, если казна эту соль просто заберет и куда-то денет. А вот частью использовать соль эту для иных, сугубо личных, нужд беспошлинно я бы не отказался. Да, кстати, совсем забыл. Еще одним отходом — если очистку верным образом организовать — будет калийная селитра. Казна сможет у меня забрать семьдесят тысяч пудов селитры в год?
Генерал задумался. Точнее, у генерала мозги переклинили, и он на некоторое время впал в нирвану. Но генералы — в отличие от прапорщиков советского времени — славятся умом и сообразительностью. Не все, конечно, но Карнеев, как я уже упоминал, дуболомом не был, так что уже через минуту, даже меньше, он мне выдал свое решение:
— Завтра… да, завтра, к вам подойдет полковник Дорофеев. Адрес ваш в Петербурге вы оставили, он к вам прибудет часам к девяти. И с вами отправится осмотреть ваш заводик, как вы говорите, в поместье вашем. Вы на дилижансе?
— Упаси Господь! — я даже руками замахал. — Даже у моего управляющего три выезда, дабы дела вовремя делались, а я свое время дороже ценю. Свой экипаж, и свои подставы на каждой станции, так что через неделю этот Дорофеев вам результаты осмотра доложит.
— Огромное спасибо! Да, кстати, чтобы вам снова не надоедать визитами… Ломоносов, помнится, говорил, что Российское могущество прирастать будет Сибирью. Но для освоения сибирских богатств потребуется прежде всего то же железо в изобилии. Если я не ошибаюсь, академик Георги нашел возле Нерчинского Завода и изрядно руды железной, так не дозволите ли там мне еще один железный завод поставить? Петровский завод выделывает много если пятьдесят тысяч пудов чугуна, столько на всю Сибирь ну никак не хватит, а я бы в Нерченском Заводе поставил завод, чтобы миллион пудов в год выделывать…
— А от Горного департамента что вы получить хотите?
— Исключительно разрешение, все прочее я из своих средств обеспечу.
— И вы знаете, сколько этого прочего потребно будет?
— Знаю. А попутно и сереброплавильный завод многим обеспечу гораздо дешевле, чем оно сейчас обходится: сами понимаете, тот же провиант возить на десять тысяч мужиков или на пятнадцать — разница невелика.
— Интересные у вас мысли рождаются… однако по Нерчинскому заводу я вам сейчас не отвечу, тут все продумать надобно.
— Это я и сам понимаю. А мне когда от вас ответа ждать?
— Когда мне Дорофеев результаты осмотра ваших заводов привезет… Через неделю, говорите? Ну мы-то люди служивые, все
Договориться-то мы договорились, вот только с полковником Дорофеевым мне не по пути оказалось. То есть он-то поехал, причем в моем экипаже — а мне пришлось остаться. Похоже, Егор Васильевич, несколько ошарашенный моими планами, пообщался с Егором Францевичем, и посыльный от последнего легонько мне намекнул, что от предложений поговорить с министром финансов отказываться неприлично. А его интерес был мне совершенно понятен, ведь казна огромные суммы тратила на закупку всякого железа (причем не только внутри России, но и в зарубежье), и озвученные мною цены не могли его не заинтересовать.
С Канкрином разговор получился более предметный — в том числе и потому, что министр финансов уже собрал довольно много информации о тульском дворянине, скупившем практически целиком два уезда. На самом деле ему было очень интересно выяснить, откуда у меня появляются такие деньги — но выяснив, что я их не ворую (торговля, конечно, тоже вид воровства, но вполне законный), интерес ко мне потерял. Однако лишь до тех пор, пока Карнеев не рассказал ему о возможной (хотя и скорее всего невероятной) экономии госбюджета. Но раз уж Егор Францевич представлял, из чего и как я делаю деньги, невероятность его не смутила, а лишь «разожгла любопытство».
— Мне сказали, что вы желаете казне железо продавать гораздо дешевле, чем другие промышленники, причем, если я ваши обещания узнал без искажений, вы готовы вообще все казенные нужды покрыть. Насколько я знаю, у вас выделка железных изделий действительно заметно дешевле обходится, но я не могу понять, что вами движет в стремлении на казенных заказах без прибылей работать?
— Жадность, Егор Францевич, обычная жадность. Ведь нужду в металлических изделиях испытывает не одна казна, а держава, получающая от меня весьма заметную экономию в расходах, причем в совершенно необходимых расходах, вряд ли будет мне мешать разорить тех, кто на казенных заказах лишь наживается и казну эту бессовестно грабит, и уж тем более не будет мне мешать их вообще по миру пускать, заметно снижая цены на рынке. Державе это выгодно, мне — так как я скуплю заводы конкурентов за гроши — тоже выгодно, народу, который получит нужный ему товар дешевле, опять выгодно. Причем моя выгода тут будет двойная: у народа останется больше денег, те же мужики купят больше товаров, а чтобы больше товара изготовить, промышленники побегут покупать у меня станки — за деньги покупать…
— А если держава не захочет разорения промышленников?
— Помешать она сможет лишь одним способом: покупая у них товар втридорога. Но, насколько я знаю, состояние государственного бюджета нынче отнюдь не радостное, так что этот способ неосуществим. И я всех конкурентов разорю, причем довольно скоро разорю. Если же мне держава поможет, причем поможет не деньгами, а, по сути, не будет мне мешать в развитии промышленности и, главным образом, в получении сырья для этой — моей — промышленности, я их разорю гораздо быстрее. Но — прошу обратить особое внимание — я разорю лишь тех, кто занимается первым переделом этого сырья, и занимается — что вы можете на примере моего завода увидеть — совершенно бездарно. Вам ваши инспекторы говорили, что у меня на пуд стали угля тратится вчетверо меньше, чем на демидовских заводах? Нет? В том же Липецке чугунный завод остановили потому что все леса вокруг вырубили, а у меня в поместье уже через шесть-семь лет пропадет нужда в привозе дров для выделки угля, поскольку свой лес, специально для этой цели, кстати, и высаженный, уже все потребности обеспечит.