Прежде, чем их повесят
Шрифт:
Витари скользнула в комнату и прищуренными глазами обшарила ее.
«Проверяет, что больше никого нет. Значит, частный разговор».
Когда Витари неторопливо закрыла дверь, сердце Глокты забилось чаще — и не из-за спазмов в ноге. Ключ щелкнул в замке.
«Только мы двое. Ужасно возбуждает».
Витари в молчании прошла по ковру, длинная черная тень протянулась к Глокте.
— Я думала, мы договорились, — раздалось шипение из-под маски.
— Я тоже думал, — отрезал Глокта, мучительно стараясь
— Не из-за моих донесений.
— Возможно.
Глаза Витари еще сузились, она подошла еще ближе.
— У нас был уговор. Я свою часть выполнила.
— Молодец! Можешь утешаться этой мыслью, когда я буду плавать лицом вниз в порту Адуи, а ты застрянешь тут, ожидая, когда повалят гурки… Ух!
Витари оказалась на Глокте, вжав своим весом его слабую спину в сундук, выдавливая воздух из легких с тяжелым хрипом. Блеснул металл, и зазвенела цепь, обертываясь вокруг шеи.
— Ах ты хромой червяк! Я сейчас перережу твою гнусную глотку!
Коленом Витари больно уперлась Глокте в живот, холодный металл чуть щекотал шею, голубые глаза уставились на него, блестя, как камешки в сундуке под его спиной.
«Вот и смерть пришла? Запросто».
Глокта припомнил, как Витари выдавливала жизнь из Эйдер.
«Без эмоций, как я бы муравья раздавил, — а я, бедный калека, такой же беззащитный».
Глокте полагалось бы тараторить без умолку от страха, но он не мог отделаться от единственной мысли: когда в последний раз женщина была сверху?
Наставник фыркнул.
— Ты совсем меня не знаешь? — он всхлипнул, наполовину смеясь, наполовину рыдая; на глаза навернулись слезы — от странной смеси боли и веселья. — Наставник Глокта, приятно познакомиться! Мне плевать, что ты делаешь, и ты это знаешь. Угрожать? Тебе придется придумать нечто покруче, рыжая шлюха!
Витари яростно вытаращила глаза. Плечо двинулось вперед, локоть назад, чтобы надавить как можно сильнее.
«Точно. Хватит, чтобы прорезать шею до больного позвоночника».
Глокта почувствовал, как губы сложились в хилую усмешку, мокрую от слюны.
«Сейчас».
Он слышал хриплое дыхание Витари через маску.
«Давай».
Холодное лезвие прижалось к шее — такое острое, что еле чувствовалось.
«Я готов».
Витари издала долгое шипение, высоко подняла нож и вонзила в дерево у головы Глокты. Она поднялась и отвернулась. Глокта закрыл глаза и несколько мгновений просто дышал.
«Еще жив».
В горле оставалось непонятное чувство.
«Облегчение или разочарование? И как отличить?»
— Пожалуйста.
Это было сказано так тихо, что Глокта сначала решил, что ослышался. Витари повернулась к нему спиной, опустив голову, сжав кулаки, и дрожала.
— Что?
— Пожалуйста.
«Это
— «Пожалуйста»? Думаешь, тут есть место для «пожалуйста»? Да с какого черта мне спасать тебя? Ты приехала шпионить для Сульта. Ты не делала ничего, только путалась под ногами с самого начала! Тебе бы я доверился в последнюю очередь, а я не доверяю никому!
Витари снова повернулась к нему, потянулась руками к завязкам на затылке и стянула маску. Открылась резкая линия загара: коричневая кожа вокруг глаз, на лбу и на шее, белая — вокруг рта и розовая полоска на переносице. Лицо Витари оказалось гораздо мягче, намного моложе и проще, чем ожидал Глокта. И больше она не выглядела пугающей. Она выглядела испуганной и отчаявшейся. У Глокты возникло удивительно нелепое ощущение, словно он ошибся дверью и застал кого-то голым. Он даже чуть не отвел глаза, когда Витари опустилась перед ним на колени.
— Пожалуйста. — Ее глаза набухли слезами, губы дрожали, словно она готова разрыдаться.
«Мимолетные видения тайных надежд под порочной оболочкой? Или просто она хорошая актриса?» Глокта почувствовал, как дерагается веко.
— Я не ради себя, — почти прошептала она. — Пожалуйста. Умоляю.
Глокта задумчиво погладил шею. Отняв ладонь, он заметил на кончике пальца кровь. Крохотное коричневое пятнышко. Трещинка. Разрезик. «Хоть на волосок дальше, и я залил бы кровью этот замечательный ковер. Только на волосок. Жизнь у каждого зависит от таких мелочей. Так почему я должен спасать ее?»
Но он знал, почему.
«Потому что я не спас многих».
Он с трудом повернулся на сундуке спиной к Витари и принялся растирать мертвую плоть левой ноги. Потом вздохнул и рявкнул:
— Ладно.
— Вы не пожалеете.
— Уже жалею. Черт, дурею от женского плача! И будешь сама таскать свой проклятый багаж!
Глокта повернулся, выставив палец, но Витари уже была в маске. Глаза сухие, прищуренные и жестокие. Из таких глаз не может пролиться ни слезинки.
— Не беспокойтесь. — Витари дернула цепь, обернутую вокруг запястья, и крестообразный нож, выскочив из крышки сундука, шлепнулся в ожидающую ладонь. — Я путешествую налегке.
Глокта смотрел на отражения огней в спокойной глади бухты. Колеблющиеся пятна — желтые, красные; белые искорки в черной воде. Иней ровно и спокойно налегал на весла; его лицо без всякого выражения наполовину освещали мерцающие огни в городе. За ним сидел сгорбившись Секутор и сердито смотрел на воду. Дальше, на носу лодки, сидела Витари, был виден только ее смутный силуэт. Весла почти бесшумно погружались в море и гладили воду. Даже не чувствовалось, что лодка движется. Казалось, что темный полуостров медленно скользит прочь, во тьму.