Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— Можешь убрать оружие, — бросил он через плечо. — Это всего лишь старый колокол колышется на ветру. В городе их много. Колокола звонили на рождение императора, на коронацию или свадьбу или встречали с победой со сражения. — Байяз начал поднимать руки, голос крепчал. — Воздух наполнялся радостным перезвоном, птицы срывались со всех площадей, улиц и крыш и заполняли небо!
Байяз уже кричал громовым голосом.
— Жители выбегали на улицы! Свешивались из окон! Они осыпали новобрачных лепестками цветов! И кричали, пока не охрипнут! — Байяз захохотал, опустил руки, а в вышине разбитый колокол лязгал и звенел. — Давно
Ки щелкнул поводьями, и повозка покатилась вслед за магом. Девятипалый пожал плечами и убрал меч в ножны. Ферро постояла, с подозрением глядя на пустой силуэт покосившейся башни и летящие над ней тучи. «Динг-динг!»
Ферро последовала за остальными.
Статуи выплывали навстречу из струй злого дождя — по паре гигантов; за долгие годы их черты так стерлись, что все стали одинаково безликими. Вода лилась по гладкому мрамору, капала с длинных бород, с доспехов, со вскинутых, с угрозой или в благословении, рук, теперь уже отбитых по запястье, локоть или плечо. Были бронзовые статуи: громадные шлемы, мечи, скипетры, венки из листьев — все позеленело и оставляло грязные потеки на блестящих постаментах. Статуи выплывали из струй злого дождя — и пропадали парами в дожде за спиной, приговоренные к забвению в тумане истории.
— Императоры, — пояснил Байяз. — На протяжении сотен лет один император сменял другого.
Глядя на уходящие ряды древних правителей, угрожающе нависших над дорогой, Джезаль запрокинул голову; шея затекла, дождь заливал лицо. Изваяния вдвое или больше превосходили статуи Агрионта, но сходства было достаточно, чтобы на Джезаля накатила волна тоски по дому.
— Совсем как на Дороге королей, в Адуе.
— Ха, — хмыкнул Байяз. — А где, ты думаешь, я взял идею?
Джезаль еще пытался осознать странный ответ, когда заметил, что они приближаются к последней паре статуй — и одна накренилась под опасным углом.
— Останови повозку! — крикнул Байяз, подняв мокрую ладонь, и пустил лошадь вперед.
Но впереди не было не только императоров — не было дороги вообще. Открылась головокружительная пропасть, громадная трещина в плоти города. Джезаль, как ни вглядывался, видел только дальнюю сторону, каменный обрыв и намек на широкую улицу, тающую вдали за дождем, хлеставшим в пустоте между ними.
Длинноногий откашлялся.
— Я так понимаю, в эту сторону мы не пойдем.
Все же Джезаль свесился с седла и взглянул вниз. В глубине плескалась темная вода, пенясь и бушуя, омывая истерзанную землю под основанием города; из этого подземного моря торчали обломки стен, разбитые колонны и разбитые остовы громадных зданий. На вершине одной из покосившихся колонн еще стояла статуя какого-то давно умершего героя. Когда-то его рука, видимо, была вскинута в торжественном жесте. Сейчас она торчала в отчаянии, словно герой умолял вытащить его из этого водяного ада.
Джезаль выпрямился, почувствовав внезапное головокружение.
— В эту сторону мы не пойдем, — прохрипел он.
Байяз строго нахмурился на бушующую воду.
— Значит, надо искать другую дорогу, и быстро. Город полон таких трещин. Нам даже по прямой ехать много миль, и нужно перейти мост.
— Это если он еще на месте, — хмуро проговорил Длинноногий.
— На месте! Канедиас строил на века. — Первый из магов вгляделся в дождь. Небеса
Джезаль испуганно взглянул на мага.
— Будем здесь ночевать?
— Конечно, — отрезал Байяз, отводя лошадь от края.
Развалины плотнее обступили путников, когда те покинули дорогу Калина и двинулись в тесные кварталы. Джезаль таращился на пугающие тени во мраке. Единственное, что могло быть хуже, чем быть пойманным тут при свете дня, это оставаться тут во мраке ночи. Лучше уж ночевать в аду. Впрочем, особой разницы нет…
Река бушевала под ними, зажатая рукотворным каньоном — высокими валами из гладкого, мокрого камня. Могучий Аос, зажатый в тесные пределы, пенился в бесконечной, безумной ярости, вгрызаясь в отполированный камень и плюясь сердитыми брызгами высоко в воздух. Ферро не могла представить — как что-нибудь может противостоять долго такому потопу, но Байяз оказался прав.
Мост Делателя стоял на месте.
— Во всех моих странствиях по городам и странам под щедрым солнцем я не встречал подобного чуда, — Длинноногий медленно покачал бритой головой. — Как можно мост сделать из металла?
Но мост был из металла. Темный, скользкий, матовый, в сверкающих каплях воды. Он парил над головокружительной пропастью одной простой аркой, невероятно тонкий, словно паутина, рассекающая пустоту книзу; широкая дорога из резных металлических пластин протянулась поверху идеально ровно, приглашая в путь. Каждый край был острым, каждый изгиб — идеальным, каждая поверхность — чистой. Мост стоял нетронутым посреди медленного увядания.
— Как будто только вчера доделали, — пробормотал Ки.
— А ведь это, пожалуй, самая древняя вещь в городе. — Байяз, полуобернувшись, кивнул на развалины позади. — Все дела Иувина пошли прахом. Сломаны, разбиты, забыты — словно их никогда и не было. Но все, что делал мастер Делатель, стоит нетронутым. Все стало даже ярче — потому что светит в потемневшем мире. — Маг фыркнул, и туман вырвался из его ноздрей. — Кто знает? Может, все они будут стоять целыми и невредимыми до конца времен — уже после того, как все мы упокоимся в своих могилах.
Луфар беспокойно посмотрел на бурный поток, не сомневаясь, что свою могилу может найти там.
— Он нас выдержит? Ты уверен?
— В старые времена по нему переходили тысячи людей за день. Десятки тысяч. Лошади, повозки, граждане и рабы — бесконечным потоком, в обе стороны, днем и ночью. Нас он выдержит.
Ферро внимательно следила, как лошадь Байяза, клацая подковами, заходит на мост.
— Этот Делатель явно был человеком… совершенно удивительных талантов, — пробормотал навигатор, пуская лошадь следом.
— Это точно. Такая потеря! — Ки щелкнул поводьями.
Следующим двинулся Девятипалый, за ним, с большой неохотой, — Луфар. Ферро не тронулась с места, сидя под неумолкающим дождем и хмурясь на мост, на повозку, на четырех лошадей и их всадников. Ей все это не нравилось. Река, мост, город — все. С каждым шагом это все больше становилось похоже на ловушку, а сейчас подозрения превратились в уверенность. Ей не стоило слушать Юлвея. Ей не стоило покидать Юг. Ей просто нечего делать тут — в холодной, мокрой, пустынной земле с бандой розовых безбожников.