Приглашение на казнь
Шрифт:
— Не бойся — всё будет, как надо нам. Этот мужчина достоин того, чтобы около него находилась такая кгасавица, — она обласкала взором своё чадо. — Потом мы уговогим его покинуть это гиблое место и пегеехать в Кельн в наше поместье. Ты будешь блистать пги двоге коголя. — Сморщила нос, вслушиваясь в свои последние слова. Поправилась: — Его величества. — Довольно улыбнулась. Совсем расслабилась в этой глуши.
— Мама, я не хочу никуда переезжать. Мне здесь нравится.
— Да, здесь мило. Эти умывальни — находка. Твой будущий муж знает в этом
Наташа замерла. Эти женщины на сто процентов уверены в своём успехе! Господи, что они задумали?
— Мама, я боюсь, — промямлила Луиджа, подползая к графине, кладя голову на край подушки.
— Если ты всё сделаешь, как я сказала, то он будет наш, — погладила дочь по голове. — А тепегь готовься к купанию. Завтга за обедом ты должна быть самой кгасивой. Он заметит обязательно. Это тгудно будет не сделать.
— Ты ещё что-то придумала?
— Конечно, моя милая. Мы укажем этой нищенке на её место.
— Мама, она красивее меня. Он с неё глаз не сводит.
— Глупости! У тебя белое лицо, вьющиеся волосы, а тело… — мягко улыбнулась. — Завтга ночью он станет твоим.
— Госпожа! — хлопнувшая дверь и голос прислуги ворвались сопровождаемые лёгким сквозняком. — Воды нет!
Наташа отпрянула от окошка. Не хватало только чирей на глаз.
— Как нет! — женщина подхватилась с ложа. — Ты забыла? — Угрожающие нотки в голосе сулили быструю расправу. Так и есть. Звук пощёчины рассёк воздух.
— Нет, конечно, — Дониза, схватившись за щеку, отступила к двери. — Воду забрала пфальцграфиня.
— Как она посмела?! Ты газве не сказала экономке?
— Вы же знаете, госпожа, экономки здесь нет, а эта старая перечница всё перепутала. К тому же она уже во хмелю, — плаксиво, для пущей убедительности добавила: — В растютю.
— Нам необходимо купание, массаж! — всё ещё недоумевала итальянская гостья. Такого с ней никогда не было. Не получить желаемое?!
— Я сказала, чтобы воду грели снова, — уверила служанка дрожащим голосом.
— Плохо! Очень плохо! — графиня забегала по комнате. — Я не могу столько ждать! Я тоже должна отдохнуть! Я устала!
Девушка ухмылялась, потирая руки, радуясь, что не отказалась от купания.
— Мама, давайте всё отложим на потом.
Робкий голос дочери вывел злодейку из себя:
— Потом? Ты в своём уме? Каждый миг на счету! Дониза, воду нам на завтга готовь! Сгазу после обедней тгапезы, — уставилась в окно. — Потом… — Злость клокотала, выворачивая нутро. — Никаких потом! — Погрозила прислуге: — И только посмей не уследить за водой! Ты меня знаешь! Закопаю! — Развернула дочь к двери: — Всё, иди спать. Все уходите! Кгоме… — Она повернулась лицом к Наташе, хищно улыбнувшись и уставившись на неё! Та расширила глаза, холодея: «Засыпалась!». — Шамси, — промурлыкала женщина, развязывая широкий пояс туники, — ты поможешь мне гасслабиться… Как всегда.
Не успела девушка отшатнуться, как окошко заслонила чёрная тень.
Сделав шаг,
Пфальцграфиня, не выдержав напряжения, бесшумно захлопнула окошко.
Уходила едва ли не бегом. Казалось, что араб догонит её, прирежет своим кривым кинжалом и утянет вглубь катакомб. И никто её никогда здесь не найдёт. Сначала своё дело сделают крысы. Потом уже опознание будет невозможно и никому не нужно.
— Брр! — поёжилась, спеша в свою комнату, где её ждала горячая вода с ароматными травами. Взволнованно шептала: — Чуть не спалилась… Учуял сквозняк? Или её запах? — Приподняла плечо, прижимая к нему подбородок, принюхиваясь. Ничего не поняла.
Наташа подгребала к себе плавающие на поверхности воды травы, растирая их между ладонями и млея от удовольствия.
— Буду ночевать у Кристофа на сундуке, — буркнула Кэйти, расправляя платье госпожи, внимательно его рассматривая. Грязное. — Мать заняла моё место в каморе, хотя обещала быть с братом.
— Потерпишь… Ты ведь будешь мыться после меня? — поспешила порадовать девчонку.
— Да! — радостно вскрикнула та. — Так я сбегаю за чистым одеянием!
Не дождавшись разрешения, хлопнула дверью. Она, качнувшись, отошла, образуя щель.
Девушка вздохнула, прикрывая глаза. Из комнаты потянуло прохладой. Свеча чадила. Надо сделать на пробу несколько восковых свечей. Поправила свисающий балдахин, отгораживаясь от входа.
Всё же она везучая. Узнать о планах графинь! Предупреждён — значит вооружён. Если бы Наташа не знала итальянского языка — подслушивание оказалось бы бесполезным. Гостьи между собой общались на родном языке. Мамочка, спасибо за науку! Граф не преминул бы сказать, что пфальцграфиня знает язык гостей. Они были бы осторожнее.
Значит, завтра… К ночи готовится диверсия… В течение дня будет артобстрел избранного объекта вожделения. Луиджу нарядят, как куклу. И благоухать она будет пуще райского сада. Его сиятельство обкурят и опоят. Сзади за ним всё время ходить не будешь и выбивать кубки из рук или запрещать пить — не дело. Погрузилась в раздумья. Поговорить с ним? А что сказать? Что подсматривала и подслушивала? Догадки и предположения мужчина слушать не станет. Выглядеть будет как наговор ревнивицы и склочницы.
Балдахин качнулся. Сквозняк принёс запах благовоний.
Наташа открыла глаза, прислушиваясь. Показалось, что в комнате кто-то ходит. Замерла, сжав до боли в пальцах край бадьи. Отвернув балдахин, до рези в глазах всматривалась в тёмную щель дверного проёма.
Она знала странность своего поведения — так говорила мама, — ни при каких обстоятельствах никогда не кричала, предпочитая зажать рот ладонью, затаиться и остаться незамеченной. Могла тихо выругаться, вздрогнуть, просто упасть в обморок. Всё. Ни истеричного крика, от которого лопаются перепонки, ни бесполезных метаний.