Приказчик без головы
Шрифт:
От резкого аммиачного запаха Сашенька пришла в чувство, чем тут же воспользовался Иван Дмитриевич:
– Кто на вас напал?
– Не знаю… Сзади…
«Даже голос у любимой изменился. У любимой!» – повторил про себя князь с горечью. Черт с ней, с любовью. Главное, что жива!
– Где напали? – продолжил Иван Дмитриевич.
– Введенская, дом Прибабкиной. В сарае!
– Глебка там проживал, – вставил Челышков и напомнил Крутилину: – Ну, парнишка убитый.
Иван Дмитриевич кивнул и поспешил со следующим вопросом. Кто знает, надолго ли княгиня очухалась?
– Что потом случилось?
– Очнулась я… тоже в сарае, но в другом… на Малой Невке… около моста Каменноостровского… в телеге…
Сашенька говорила отрывисто, короткими фразами. У князя сжалось сердце – как же ей плохо!
– Акинфа Сморчкова знаете? – новый вопрос Крутилина.
Сашенька не отвечала. Прыжов поспешил на помощь:
– Иван Дмитриевич! Княгиня слаба, хватит вопросов!
Но Сашенька нашла силы выдавить из себя:
– А кто это?
– Святой Пантелеймон, молю: даруй ей выздоровление… – прошептал Дмитрий Данилович.
– Крестьянин, владелец телеги, – объяснил пострадавшей Иван Дмитриевич.
– Его не знаю.
– А Раздуваева-Сенькова? Этого знаете? – Крутилин прочел фамилию с визитной карточки, обнаруженный у мастерового.
Поначалу сомневался: его ли? Зачем фабричному визитки? Денег ведь громадных стоят. Шутка ли: глянцевая, с золотыми буквами! Но визиток в карманах обнаружилось аж двадцать три. Не украл же он их, кому они нужны, с чужой фамилией-то?
– Его знаю. – Сашенька облизала потрескавшиеся губы. Диди с Лешичем наперегонки кинулись к графину. – На улице познакомились. За полчаса до пана… до нападения, – язык княгиню слушался плохо.
– С какой целью знакомились?
– А с какой целью мужчина знакомится с женщиной? – вновь ответила вопросом Сашенька.
Диди облегченно улыбнулся. Раз характер стала выказывать, значит, жить будет!
– А мы не встречались с вами ранее, княгиня? – прищурился Крутилин.
– Нет. Не помню…
Сашенька умоляюще посмотрела на Лешича. Тот вновь пришел на помощь:
– Иван Дмитриевич, княгиня слаба! Давайте оставим воспоминания на потом…
– Да, конечно, – вынужден был подчиниться медицине Крутилин. – Еще один, последний вопрос: ваше сиятельство, есть ли у вас враги? Может, кто-нибудь угрожал вам?
Ответить или нет? Мысли разбегались в гудящей голове, словно мыши от кота. Сомнений теперь не осталось – убийца со вчерашнего вечера охотился за ней. И Васютка погиб из-за нее – преступник шел по Сашенькину душу, но в темноте наткнулся на Мордасова и вынужден был выстрелить.
Но кто? Кто из троих?
– Да. Угрожали… Осетров. Приказчик Дондрыкиной Телепнев. А еще Прошка. Это приказчик Осетрова. Этот не угрожал, но подозрителен…
– Что ж, спасибо, очень помогли. Поправляйтесь, княгиня!
– Иван Дмитриевич! Иван Дмитриевич! – к Крутилину тут же подскочил Челышков. – Осетров напасть не мог. Как Марья Никитична отсюда вышла, ротмистр Лябзин с четырьмя городовыми за ним отправились. А ехать здесь пять минут. И сразу задержали!
Крутилин удивился:
– Марья Никитична? Кто это?
– Как кто? Барышня на скамье. Репортерша! Она в обед к ротмистру Лябзину заходила.
Крутилин поискал глазами пристава Петербургской части, тот кивком подтвердил.
– А потом на Введенскую отправилась, – продолжил Челышков. – Дорогу у меня спрашивала.
Крутилин вернулся к пострадавшей:
– Что сие значит, княгиня?
Сашенька предпочла простонать «ах!» и прикрыть глаза.
– Сознание потеряла. Все из-за вас! – выговорил Ивану Дмитриевичу Прыжов.
– Ну тогда, может быть, вы мне все объясните? – накинулся на него Крутилин. – Или ваш кум?
– Климент Сильвестрович ошибся! – с нажимом сказал Лешич.
– Она! Точно она! – подтвердил слова околоточного Лябзин. – И лицо, и одежда…
– Поподробнее, – Крутилин уселся за стол. – Рассказывай, зачем эта Марья Никитична – княгиня Тарусова – сюда приходила?
– Заявить об исчезновении купчихи Дондрыкиной! – выпалил Лябзин. – Околоточный Челышков сходил, проверил.
– И?
– Действительно, исчезла.
– Не исчезла! – словно продолжая старый спор, прервал Лябзина Климент Сильвестрович. – Говорю же, запойная она. Гуляет где-то…
– Пусть гуляет, – Крутилину было не до запойных купчих. – С княгиней разберемся позже. Пусть пока подлечится. Вот что скажите: кто-нибудь знает этот сарай на Большой Невке?
– На Малой, – поправил Лябзин. – Все знают.
Потом была карета «Скорой помощи», носилки, на которых санитары поднимали княгиню на третий этаж, испуганные дети, горячая ванная, неожиданно истребованная княгиней. После ванной Лешич дал Сашеньке микстурку, и та заснула. Рядом пристроился с урчаниями Обормот.
– Дмитрий, давай объяснимся! – Лешич в который раз повторил попытку начать разговор.
А Диди не собирался ставить точки над «i». Во всяком случае, сегодня. Пусть все решит Сашенька, когда поправится. Дмитрий Данилович ради ее счастья на все согласен!
– Давай завтра, – предложил князь. – И я устал, и ты. Надо отдохнуть, поспать.
– Думаешь, я смогу заснуть после всего, что ты сегодня днем мне наговорил?
Вот зануда!
– Послушай, главное, что Сашенька жива…
– И пока спит, предлагаю объясниться.
И ведь не отцепится!
– Хорошо, раз настаиваешь, изволь, – с раздражением пошел на поводу Дмитрий Данилович. – Я знал, я всегда знал про ваши с Сашенькой чувства. Знал, что они были, знал, что и после нашей свадьбы они никуда не исчезли. Во всяком случае, у тебя! Но вы оба, оба уверяли, что чувства эти дружеские, вы словно брат и сестра. Что мне оставалось? Оставалось одно – верить в эту чушь, закрыть глаза. Потому что сам виноват! Взрослым и опытным ворвался в жизнь прелестной девушки, очаровал, вскружил, заставил предать первую любовь. Конечно, я самоуверенно надеялся, что наши дети и моя любовь заставят потускнеть детские ваши чувства. Что рано или поздно ты женишься и оставишь Сашу в покое! Но ты оказался терпелив, как вода, тысячелетиями точащая камни, и настойчив, как смертельная болезнь.