Приказчик без головы
Шрифт:
Ах, эти сладкие минуты славы!
Дмитрий Данилович вытянулся на софе. Хорошо-то как! Словно зимой на тройке летишь. И даже колокольчик где-то вдалеке звенит… Князь не сразу сообразил, что не колокольчик, а в дверь ему звонят! Вышел в коридор и остолбенел. В прихожей озирался по сторонам околоточный Челышков. Увидев князя, смутился:
– Я звонил, ваше сиятельство! Но никто не открыл. Дверь толкнул, а она не заперта. Вот и вошел!
– Все моя проклятая растерянность. С непривычки забыл запереть. Чем обязан, голубчик?
Если быть честным, князь открывал сегодня дверь ключами впервые. Спасибо Сашеньке, что заставила их взять.
– А я испугался – не случилось ли что? – продолжал оправдываться Климент Сильвестрович. – Дворник сказал, дома вы.
– Дома, дома. Наслаждаюсь одиночеством.
– Что дети, гуляют?
– И супруга тоже. Дома только я да кот. Проходите! – Дмитрий Данилович пригласил гостя в кабинет. – Выпьете со мной?
Переполнявшую радость требовалось хоть с кем-нибудь разделить.
Околоточный отказался:
– Благодарствуйте, не могу – служба! Жаль, супруги вашей нет. Не знаете, скоро прибудет?
У Дмитрия Даниловича тревожно заныло под ложечкой. А и вправду, где Сашенька? Почему уехала из суда, не дождавшись? Последние дни жена вела себя странно, очень странно, можно даже сказать – вызывающе. Князь пытался призвать ее к порядку, но не получилось. И вот результат: полиция по ее душу пожаловала! Неужели во что-то вляпалась?
– Понятия не имею! А что случилось? Сашенька что-то натворила?
– Нет, ну что вы! Просто хотел ей вопросик задать…
У Дмитрия Даниловича отлегло с души.
– Может, я смогу помочь?
– Может, и сможете! Ее сиятельство вчера вечером посетила Дондрыкину, купчиху с моего околотка.
– Да, мне об этом известно.
– Часом не знаете, о чем они разговаривали?
Челышков столь испытующе глянул на Дмитрия Даниловича, что тот от неожиданности признался:
– Понимаете, я в свое время хаживал к этой дамочке…
– И?
– Супруга узнала и закатила гранд-скандал!
Челышков хмыкнул, а князь смутился. Зря он это сказал. Поняли его явно превратно, потому что у простых людей и нравы проще. Муж творит, что пожелает, а жена его домашняя рабыня. Современные же отношения, основанные на взаимной любви, доверии и ответственности, простолюдинам пока непонятны.
– Еще что-нибудь?
Челышков не отвечал, и князь шестым чувством догадался, что вопросы к Сашеньке – предлог. А приехал околоточный совсем по иной причине. Но озвучить ее не решается.
И тут вновь зазвенел звонок. Князь с Челышковым, как по команде, вздрогнули.
– Наверное, Сашенька, – улыбнулся Дмитрий Данилович и крикнул: – Открыто!
Оставив гостя в кабинете, он вышел в коридор, но в прихожей увидел не жену, а незнакомую даму. Пахло от нее сладкими духами вперемешку с нафталином (увязавшийся за Тарусовым Обормот даже чихнул).
– Живолупова Поликсена Георгиевна! – отдышавшись, представилась посетительница.
– Очень приятно – князь Тарусов!
Неужели первая клиентка?
Он принял накидку с зонтиком и пригласил в кабинет.
– Поликсена? – изумился Челышков, когда домовладелица туда вошла.
– Климент? – в свою очередь удивилась посетительница и раскрыла объятия: – Какими судьбами!
– Я по службе, – уклонился от объятий околоточный. – Матрена пропала.
– Ты здесь ее ищешь? – Поликсена Георгиевна хихикнула.
Она, несомненно, страдала дальтонизмом. Светло-зеленое платье, красный пояс, фиолетовая шаль.
– Княгиня Тарусова вчера заезжала к Матрене, – с неприкрытым раздражением объяснил Челышков. Странно, почему он оправдывается? – Может статься, даже последней была, кто Матрену видел.
– Будто ты Дондрыкину не знаешь? Пьет где-нибудь, – безаппеляционно заявила Живолупова, усаживаясь в кресло. – В кабаках ищи!
– Полагаю, мы закончили, Климент Сильвестрович? – вежливо уточнил князь.
Хотел побыстрее выпроводить околоточного. После внезапного признания в супружеской измене чувствовал себя с ним неловко.
– Если позволите, подожду, – возразил вдруг Челышков. – У меня и личное дело к вам имеется.
«Значит, я не ошибся, – решил князь. – Разговоры про Дондрыкину – лишь предлог. Где бы его усадить, чтобы не мешал? В детскую? Маловата становится квартира. Приемная нужна!»
– Ты не волнуйся, Климент, я на минуточку, – сказала Живолупова, обосновываясь в кресле. – Только денежку князю верну!
Тарусов изумился:
– Какую еще денежку?
– Как какую? За квартиру! Супруга ваша у меня сняла.
– А я про то почему не знаю? – строго спросил Челышков.
Квартирантов надо было регистрировать в полиции.
– Потому что княгиня паспортов не принесла. Обещала, обещала, завтра, послезавтра, а сегодня прежние жильцы вернулись – Муравкины! У них вперед за полгода уплачено.
– Ничего не понимаю! – признался князь.
– Как не понимаете? – с гадкой улыбочкой спросила Живолупова. – Сами ведь Антипа с каторги вытащили, вот они и вернулись. – Поликсена Георгиевна наслаждалась эффектом: у князя и Челышкова пооткрывались рты. – Я-то в невиновности Антипа ни минуты не сомневалась. Не мог он братца убить! Но все в один голос, а особенно Осетров… Не знала я, что такой он мерзавец!
– Не трынди, Поликсена, – оборвал ее Челышков. – Говори по порядку. Зачем княгине у тебя квартиру снимать? У них вишь какая? А в той, где Муравкины жили, не всякий нищий согласится. Темно и воняет, как в аду!