Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"
Шрифт:
Речь несостоявшейся матери и бухгалтерши прервал сержант Милицкин Портянкин. Его мысль оформилась, построилась и приготовилась к марш-броску.
– Пройдемте со мной!
– скомандовал он, обращаясь к Петру Макарычу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Они проследовали в медпункт. Здесь дежурил седовласый врач Кубрик Клистирович Суицидов. Выражение его лица выражало полнейшую безмятежность.
Когда-то он служил судовым доктором на разделывательном корабле. В шестимесячный морской поход ему выписывали под отчет шестьсот литров чистейшего медицинского
Пару раз Клистировичу выдалось провести сложнейшую хирургическую операцию по удалению аппендицита, и оба раза, в обнимку с Бахусом, он выказал недюжинное мастерство.
Матросу из новосибирской Утянки Кубрик вырезал селезенку, а главного корабельного стукача (Начальника особого отдела) избавил от желчного пузыря.
Этот трудовой подвиг был отмечен нагрудным знаком "За оперативность при принятии решений в нестандартных ситуациях", ибо Дятел Доносович Закладкин вместе с желчью полностью утратил остроту восприятия происходящих на корабле событий.
Как сомнамбула, бродил безпузырный Дятел взад-вперед и безысходно стучал башкой во все каюты, но его никто не впускал.
Словом, навидался судовой врач всякого разного и уже ничему не удивлялся. Когда сержант попросил его угостить задержанного клизмой, он лишь спросил: "С чесноком или без?".
Дело в том, что жена Кубрика Клистировича Суицидова Алка Палкановаторовна Хотьстреляйкина-Суицидова защитила докторскую диссертацию на тему: "Адаптация алкоголиков в реабилитационный период", и в опусе развивалось новейшее научное направление, в соответствии с которым приобщение алкоголиков к человеческому сообществу достигается исключительно при помощи чесночной клизмы.
Диссертационные схемы наглядно демонстрировали мудреный процесс. Следовало натереть на терке семьдесят семь головок чеснока, выращенного в поселке Чеснотень под Новоалтайском, родине любовника Хотьстреляйкиной-Суицидовой, заправить клизму чесночной жижей и впрыснуть алкоголику в соответствующее место.
Практические результаты нововведения были достигнуты на ряде подопытных, и среди них фигурировали собственный муж диссертанта Кубрик Клистирович Суицидов, полный алкоголик по отцовской и материнской линии, и Председатель Диссертационного Совета Аккурат Спиртоглядович Вмерупьющев, потомственно-приемный полуалкоголик по мачехе и, по совместительству, любовник жены полного алкоголика.
Сержант Милицкин Портянкин, словно на базаре, стал приставать к Макарычу.
– Задержанный! Желаете промыть желудок с чесноком или без? По-моему, лучше с чесноком! Простирните желудок с чесноком! Так Вы бы прополоскали желудок все ж таки с чесночком. Чеснок - он и Африке чеснок! И лечит, и правит. Как баня. Если продезинфецируете желудок с чесночечком, то не прогадаете. Чеснок способствует нормализации обмена мозгового кровообращения, излишки которого скопились в Вашей журналистской прямой кишке, зашлакованной всевозможным разоблачительным дерьмом.
Таким занудством сержант Портянкин, по договоренности с врачом, принуждал задержанных к чесночной клизме.
Результаты, проявлявшиеся в тяжелых обмороках и последующих попытках суицида, немедленно заносились врачом в "судовой журнал" (так по старой морской привычке доктор Суицидов именовал занюханную школьную тетрадку времен застоя) и докладывались Хотьстреляйкиной-Суицидовой для пополнения базы экспериментальных данных.
Сержант Портянкин, в свою очередь, имел с каждого задержанного, подвергшегося воздействию чесночной клизмы, премиальные в виде двухсот граммов чистейшего медицинского денатурата.
Макарыч на дух не переваривал чеснок. Его девятнадцатая теща жевала это экзотическое лакомство весь день, а бывало и по ночам во время просмотра эротических телепрограмм, и он имел счастье прожить с ней под одной крышей целых две недели. Страхолюда Кэпээрэфовна Смертогрехова прела тем еще фруктом!
Прожженный активист известного левого движения, предусматривающего непременным условием членства наличие луженой глотки и разящего хука правой, она угодила минувшей весной, отмеченной резким всплеском хронического дебилизма, в героини "Дорожного патруля".
Прославила Страхолюду принципиальность в отстаивании политических убеждений, проявленная в метрополитене. Теща подскочила к слепцу, опрометчиво разгоняющему мух "Новой Газетой", и с неистовым визгом "Бей желтых гадов!" треснула его по голове сумкой-тележкой с пустыми бутылками.
Ленинский Межмуниципальный Суд приговорил Кэпээрэфовну к четырнадцати дням общественно-исправительных работ по месту жительства, а ее опекуном-настоятелем назначил, по просьбе Прокурватора, родного зятя осужденной, так как ее единственная дочь и супруга журналиста 19 спилась и эмигрировала с художником из Брунея в подмосковный гоуродишко Покров.
С той поры Макарыч пропитался чесноком на всю оставшуюся жизнь. Кроме этого, он не мог взять в толк, каким образом клизмой можно промыть желудок? Совершенно очевидно, что сержант Портянкин произвел крутой переворот в медицинской науке, пребывающей в полном неведении в отношении истинных возможностей клизмы.
Попытка Макарыча оппонировать новому научному направлению была встречена в штыки.
– Майор велел немедленно сделать тебе промывание желудка, чтобы извлечь минидиск, который ты проглотил в целях скрытой записи разговоров, происходящих в караульном "обезьяннике", и последующем их обнародовании на волнах твоей поганой Радиорубки.
Мне еще отец рассказывал, как он внимал на кухне вашей эфиробрехне, и в один момент переполняющие его эмоции выразились в уничтожении радиоприемника через выкидывание в форточку вслед за любовницей.
– Сержант сплюнул на стол врача и угодил на передовицу свежего номера газеты "Завтра", голосившую:
"Прищучим хвост буржуазной гадюке, проводнице антинародного курса!!!".
– Особливо кипятилась ваша фраерша под псевдонимом не то "Настя Каменская", не то "Дина Каминская", клеймившая со слюной на глазу (??
– Авт.) наше Правительство в нарушении прав человека. В стране, дескать, нету свободы слова. Я тебе вот что скажу...
– Милицкин Портянкин поднес кулак к носу Макарыча.
– Будь моя воля, я бы всех вас вырядил в зэковские тулупы, запер в парилке и дал эдак градусов под триста.
– Раскат громового хохота сотряс милицейский медпункт. Чудо-доктор Кубрик Суицидов, ожидающий своего часа с клизмой наперевес, от избытка чувств громогласно выпустил газы. При этом черепашьи очки, обрамляющие наливные свинячьи глазки, съехали на сизый прыщавый нос.