Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"
Шрифт:
Старик и дня не мог прожить без какого-нибудь философского трактата. В недавнем послании Макарычу (они поддерживали связь по электронной почте, вживленной, для конспирации, в днище почтового ящика у центрального входа в "Диетский Мир", однако не ведали, что его содержимое круглосуточно контролируется рассыльным соседнего здания на Лубянке) Эпикур похвалялся тем, что всерьез увлекся философией любви Питирима Сорокина.
Макарыч в тот же час раздобыл основные опусы русского американца, проштудировал их в парилке "Донских Бань" и поэтому находился сейчас перед лицом возникшего философа в полной боевой готовности.
– С того света,
– Одна моя знакомая бизнес-леди, Европа Далларьевна Конвернутая, Царствие ей Небесное, исключительно приятная (была.
– Авт.) во всех отношениях особа, представляла собой существо настолько чистое и бескорыстное, что требовала от всех сотрудников своего офиса столь же безвозмездно-регулярных и сердечно-разнообразных подношений.
Уже с утра к ней в кабинет выстраивалась длиннющая очередь с авоськами, набитыми глазированными сырками, гелевыми авторучками, склянками с растворимым кофе "Gold", шмотками сала, сосисками, разовыми пластиковыми стаканчиками, пузырьками с вазелином и подсолнечным маслом, глиняными горшочками с тушеным мясом, пластмассовыми баночками с природной лечебно-косметической грязью "Сапропель", импортными "крылышками" и прочими товарами, занесенными Министерством по Чрезвычайным Ситуациям в группу "А" в качестве предметов первой необходимости.
Как умудрялась Далларьевна перемалывать их в течение одного рабочего дня, так и осталось для следствия большой загадкой.
Покойная леди Конвернутая тоже считала себя альтруисткой и даже организовала Фонд поддержки беспризорных детей членов российского Правительственного Двора.
Их несчастные, брошенные дети требуют особой заботы общества! Это Вам не отпрыски злостных бездельников, наподобие шахтеров, врачей, всяких там авиадиспетчеров, физиков, ткачих, металлургов, коммунальщиков и прочего отребья, которое только и мечтает о зажиточном минимуме и грозит забастовкой.
Перед нами наследники государственных мужей и жен, посвящающих всё себе без остатка на благо Великого Будущего Новой Великой России.
И страна должна выращивать их особо тщательно и нежно, как помидоры на подтопленной грядке, поливать, обливать и опрыскивать натуральной, а не искусственной химией, согревать воистину материнским солнечным теплом, а не фальшивой лаской вокзальной проститутки.
– Макарыч в приступе государственного патриотизма изъял из сумки бутылку "Балтики" за номером три, вставил горлышком в ширинку "Pierre Cardin" Батонэ Эпикура, откупорил (бутылку), патетическим залпом лишил ее невинности и в верноподданническом порыве вмонтировал хозяину "Зова Судьбы" в передок.
– И хотя, - трагически сдвинул журналист остатки бровей, - эта великая жертвенница отдала концы, угодив на усадьбе сына Министра Сельскохозяйственных Валютозаготовок под супергазонокосилку, засасывающую инфразеленым портом любые зелено-содержащие объекты, но дело защиты горемычной придворованной детворы живет и побеждает!
Сегодня Фонд ее имени поставил перед собой новую тяжкую задачу - обеспечить бесперебойное развитие внуков членов Правительственного Двора, а чуть позже, через пару лет, когда Россия удвоит объем ВВП в сто два раза и окончательно встанет с колен, можно будет приниматься и за обустройство обделенных правнуков.
Альтруизм покойницы достал и заурядных лодырей, прикрывающихся вывеской простых граждан, но уже с того света. Под лопастями супергазонокосилки, испытывая адские муки, Европа Далларьевна Конвернутая успела надиктовать и подмахнуть полуоторванной кистью Завещание, в соответствии с которым надгробие на ее могиле поручалось изваять непоседливой десницей прославленного Объема Первопетровича Ркацители в виде стометровой стодолларовой стелы, чтобы окрыленные беспросветной нуждой и лучезарные в нынешних и будущих бедах чванливые лоботрясы Новой Великой России могли беспрепятственно подойти и прикоснуться к ней.
Так что Питирим Сорокин был абсолютно прав, когда распространял свою философию любви абсолютно на всех, без учета социальной значимости и денежного довольствия обожаемых им.
– Макарыч победоносно чихнул, представил досточтимому Эпикуру столь же седогривого водилу Трансмиссия Газоотводовича Покрышкина и попросил усадить их, наконец, за столик.
– А-а-а, автомобилист!
– иронически протянул Иммануилович, пропустив челобитную журналиста мимо ушей.
– Я вот тоже не прочь порулить. В моем гараже пылятся "Gelenwagen", "Land Rover", "BMW Х-5", "Porsche Carerra", "Yaguar", "Ferrari", "Mazeratti", "Lamborgini" и много чего еще, но гоняю я в основном на колясочном "Урале". Сижу себе в коляске, как султан на унитазе (Эпикур оговорился. Он хотел выразиться "король на именинах".
– Авт.). Он у меня на крыше болтается, а пристежка в гардеробе на вешалке висит. Я их всякий раз разделяю, как сиамских близнецов, чтобы менты не угнали.
А как, ты думаешь, брат Трансмиссий, у автомобилей есть собственное Эго, своя душа и судьба?
– взялся за свое философ-романист, бизнесжук и наследник славы Валентино Росси.
– А як же, как пить дать есть!
– захохлил вдруг Покрышкин.
– Оказалось, что с "Хай живе наша рiдна Украiна!" у него связаны исключительно светлые автомобильные воспоминания.
– Вот как-то по-молодости, - по благородному шоферскому челу Трансмиссия Газоотводовича пробежала загнанная волчица, - прикупил я у гарнi хлопцi из Киева "ушастый" "Запорожец".
Расплатился, значит, сел и поехал. А как накатил-то всего метров триста, днище возьми да и начни отваливаться. Еще чуток проколесил и засеменил по асфальту. Так я за баранку и внес "ушастого" во двор.
Соседи сбежались, как на цирковое представление. Ну я и им и подыграл. Вот, говорю, подарок от самого Юрия Никулина, бутафорский "Запорожец".
Я полагаю, - отчеканил Покрышкин, чрезвычайно гордившийся глубоким историческим самообразованием, - что судьба того "ушастого" застряла в Киевской Руси, где-то в районе Куликова Поля.
Эпикур внимал, сморщив прединсультный золотозубый зев.
– А в каком болоте, по-твоему, завязли мои кони?
– он сцапал Покрышкина под локоток и поволок его вдоль столиков, так что ответа Макарыч не расслышал.
– Пройдя метров десять вглубь зала, они повернули назад. Макарыч с командировочным тюком наперевес глупо мялся в дверях кафе.
– Неделю назад усадил я в "Ferrari" суперэлитную vip-девочку, - донеслось до него, - так она с перепоя прямо в салоне ... ну, сам понимаешь.
Теперь, наверное, дух машины ... , - Эпикур Иммануилович Ницшеашвили остановил процессию. Его мощный сократовский лоб трещал под напором очередной философской околесицы, - ... обретет сентенцию нигилистического обесценивания ее генеалогическо-гносеологического древа и начнет деградационно-нисходящее развитие?