Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"
Шрифт:
* * *
– Усохни, Телегиеновна, урчит не в спальной. Это на девятом этаже вода в унитазе заворчала.
Надо мной завис Заместитель Главы Чародейского Админисративного Корпуса Кулемес Чеморович Трахливый. У него в уборной установлена система спуска нечистот, применяемая в коровьем хлеву. Мощная такая, сметает любую массу. Вот и шелестит на весь дом.
Даже ты, при тугоухости третьей степени, и то наострила-нафуфырила внутреннее устройство височной кости. Каркасно я выразился, а?!
Мне Штативка-продюссер плакался:
"Как только Кларе засандалю, она так начинает визжать, что у
Не уточнил, мошник драный, ЧТО это из него может вывалиться?! Сопля помета, и та в его духоборной заднице скрючится в реверансе, лишь бы остаться на ПМЖ.
Но и твои знойно-оргазмовые вопли не чета Кулемескиному сортиру! Изрыгает та-акие проклятия! Похвастаю, я подсобил. Гостил у меня английский фермер Бурен Бычарович Лепешенон. Разговорились мы с ним за ужином "У графа Эссекса", при модельных свечах и геморроидальных девочках, о значении в английском народном хозяйстве коровьего дерьма.
Я блеснул эрудицией по российскому сельскохозяйственному небосклону и начертал разогнутой скрепкой на шейке самой геморроидальной модельки безупречную цепочку: "навоз - мукомольное предприятие - хлебозавод - булочная - потребитель".
Бурен, чуть отодвинувшись от меня, осторожно объяснил, что в Англии по этой части существует некоторая специфика. Лепешек видимо-невидимо, не вписываются они ни в какие схемы.
И вот он приучил своих коров излишнее количество дерьма опорожнять не на пастбище, где место лишь плановым отходам, а в хлеву, в специальные коровьи унитазы.
Выглядят они почти как обычные, только размером немного побольше, примерно с мое джакузи.
– А как корова может определить, в какой момент количество ее дерьма становится избыточным?
– У нее в задницу вшит специальный японский таймер. Прямая кишка, по достижении на пастбище дерьмового предела, посылает мозгу сигнал о том, что пора, девочка, в хлев, на горшок.
– Во, здоровски, Чивиль Типографович!
– А то! Буржуи все ж таки. Так вот, Клара, у Кулемески, соседушки моего, как и у всех знатных пахарей Админисративного Корпуса Верховного Чародея, родни - видано-не видано. Прямо-таки вавилонское столпотворение!
И вот как-то в очередной раз столкнулись мы с ним якобы случайно в парадной, послали про себя этого триплексного вахтерского шайтана Неусыпнэ и почесали, по обыкновению, в пролет третьего и четвертого этажей. "Малый джентльменский набор" был тогда за мной. Зачерпнули мальца, разомлели, и тут...
– А чем нежились?
– Сияньем голубого "Топаза", обрамленного парой мандаринов. Они сивушный дух нейтрализуют. Пригубили, значит, и тут Кулемес загрустил.
"Чего, - спрашиваю, - закручинился, Кулемеска?".
А он в ответ:
"Давай еще хрюкнем!".
Я непротив. Зажевали мандаринчиками, и Кулемеску прорвало.
"Чивиль, - говорит, - не могу больше жить в таком дерьме".
"Что, - деликатничаю, - смрадит твой Админисративный Корпус?".
"Дело не в работе, - отмахивается, - в АК дерьмо золотое. Закавыка в квартире. Родня прет ко мне домой на девятый, как альпинисты на Эверест. Горблюсь, чисто Леонардо да Винчи, обеспечил всех этих прихлебателей, тысяча вольт им в задницу, особняками. Так нет, сговорились, словно макаки, круглый год в моей трехуровневой клетушке корчат рожи".
"У тебя, Кулемес, - свисают с перил постылые, - херооталкивающие биополя дома, нам здесь психологически комфортно".
Да это еще, Типографович, полбеды. Самое страшное состоит в том, что сортир-то один на всю хату, не переваривает старик Ихтиандр такого наплыва дерьма в течение дня. Плавники потрескались, жабры иссохли.
Приползу вечером с работы вообще никакой, так эта свора по целлофановым мешкам его расфасует, причем абсолютно прозрачным. А я таскай во двор на помойку!
Этот наш пертурбационный вахтоплевок Абрэкович ерничает:
"Что, Кулемес Чеморович, плановая вечерняя разминка перед сном?".
Сил моих больше нет, Чивиль, хоть баллотируйся в Чародеи!".
Тут я, Клара, и припомнил английского фермера. Позвонил ему в Лондон. Вот, говорю, беда, выручай, срочно нужен коровий унитаз. Друг разъелся, в человеческий сортир не вписывается.
Молодчина, Бычарович! Через три дня доставил свое детище на девятый этаж, в Кулемескину халупу, сам лично установил, и вот результат! Ты свидетель.
Попутно Бурен предложил Кулемеске вшить в задницу таймер, под стать буренкам. Чтобы, как он доходчиво объяснил, текущее рыночное дерьмо сплавлять на работе, в Админисративном Корпусе, а с плавающей процентной ставкой выметаться домой.
Товарищ Трахливый строго указал г-ну Лепешенону, что Админисративный Корпус Верховного Чародея России - это не английская мельница, и перемалыванием дерьма в нем не занимаются. Хотя я, Телегиеновна, уверен как раз в обратном...
* * *
Минидиск воспроизвел гнусное хихиканье Министра Слов и прочих Воробьев.
Раздался щелчок, и аппарат замер в режиме "пауза". Чародей перевернул вверх дном конспиративную хлебницу, подцепил перочинным ножиком нижнюю боковую рейку и из нее вывалилась отвертка-"звездочка". Он уложил ее за ухо, встал и подошел к холодильнику, перекантовал его на полметра, открутил плинтус за ним, извлек конспиративный эклер, пинцетом вытянул из него тончайший древний папирус в виде шоколадной начинки и конспиративным сапожным шилом натыкал китайскими иероглифами:
"Предложить Первому Чудотворцу России командировать Министра Слов и прочих Воробьев в Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии, в фермерское угодье его близкого друга, некоего г-на Бурена Лепешенона сроком на две недели.
Поручить российскому Министру в течение срока командировки произвести в тылу у идеологического противника первый в истории мирового и отечественного сельского хозяйства батон пшеничного хлеба из коровьих лепешек, оставляемых на полях буренками г-на Лепешенона, по разработанной Министром схеме: "навоз - мукомольня - хлебозавод - булочная лавка - потребитель хлебного навоза". Поручить Министру лично продать батон навоза любому подданному Соединенного Королевства, а на вырученные деньги приобрести новую эксклюзивную порцию чистого английского навоза и доставить, под особой охраной и в совершенно секретной спецтаре, в Москву для углубленного экспертного изучения его высокопотребительских злачных свойств в лабораториях Московской Сельскохозяйственной Академии имени К. А. Тимирязева.