Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея
Шрифт:
— Как-нибудь, Лукерьюшка.
— Да как же?
И задумались они оба, и ничего не могли придумать.
II
В гостеприимном караван-сарае, находящемся на перепутье из театра в собрание, есть тьма отделений, номеров, номерков, приютных для приезжих, проезжих, для скитальцев и путешественников, для странников вообще и для странников в особенности, для хаджей и даже для пилигримов с блондовой бородкой.
Одно из отделений этого караван-сарая только что занял какой-то приезжий: мужчина средних лет, статный, лицо худощаво, но румянец во всю щеку, глаза голубые, а волоса как смоль, одет по-дорожному, но сообразно форме, отдаваемой в ежедневных приказах моды, с тою только разницею, что вместо мешковатого пальто на нем была богатейшая бархатная венгерка, изузоренная снурками. По наружности, по всем приемам я по речи нельзя' было определить, к какой, собственно, нации принадлежал он. Казалось, что это был воплощенный космополит, европеец неопределенного языка, vagabond, [158] объехавший для препровождения времени весь свет и посетивший на закуску, pour la bonne bouche, [159] Россию. С своим слугой, немцем, он говорил по-немецки, как француз; с французом-чичероне [160] — по-французски, как англичанин; с половым — по-русски, как чех, и в дополнение пересыпал свои речи латинскими, итальянскими и даже турецкими восклицаниями; а распевал и бранился на всех земных языках.
158
[158] Праздношатающийся, бродяга, (франц.).
159
[159] На закуску (франц.).
160
[160]Чичероне (итал.) — проводник иностранцев по достопримечательным местам.
На вопрос полового у камердинера, кто таков его барин, немец отдул отвислую губу и, подняв указательный палец, отвечал:
— Это магнат унгарски Волобуж, слышишь?
— Нет, брат, не слышу; кто такой?
— Это великий господин, магнат унгарски Волобуж, слышишь?
— Нет; ну-ко еще.
— Хе! — сказал немец, усмехаясь, — это тебе gross Kurios! fine wunderliche Sache! [161]
— Иоганн! — крикнул путешественник по-немецки, пыхнув дымом сигары и остановясь посреди комнаты, — здесь скверно пахнет! Как ты думаешь?
161
[161] Большой курьез. Удивительная вещь (нем.).
— Скверно пахнет? — спросил немец-отвислая губа, — позвольте, мейн-гер, я понюхаю.
И Иоганн, как легавая собака, вытянул шею, поднял нос и начал нюхать удушливую атмосферу отделения.
— Ну, понюхай еще, — сказал венгерский магнат, — а потом неси шкатулку и вещи назад в дормез. В этой «Москве» я не остаюсь. Гей, бир-адам! Seigneur serviteur, [162] как твое имя?
— Мое имя Андре, — отвечал француз.
— Есть тут какой-нибудь «Лондон»?
— И очень близко отсюда, если только вам угодно,
162
[162] Господин слуга (франц.).
— Очень угодно: только с тем, чтоб и в «Лондоне» не было такого же натурального запаху.
— Как это возможно! будьте спокойны; я пойду сейчас же займу лучший номер.
— Если невозможно, так едем в «Лондон».
— Что ж, ваше сиятельство, не понравился номер? мы вашей милости другой покажем, — сказал приказчик гостиницы.
— Что ты говоришь? — спросил его магнат.
— Да вот вашей милости, может быть, номер не понравился, так другой извольте посмотреть.
— Ты что, что говоришь? а? — спросил он снова, выходя из номера.
— Черт их разберет, этих немцев, — сказал приказчик, махнув рукой, — и сами ничего не понимают, и их не поймешь!
У подъезда стоял, хоть и не новомодный на лежачих рессорах, но славный дормез, со всеми удобствами для дороги, придуманный не хуже походного дормеза принца Пюклер-Мюскау. [163] Немецкий человек Иоганн был уже наготове принять господина своего под руку и посадить в экипаж; но его задержал па крыльце какой-то отставной, низко поклонился ему, встал перед ним навытяжку, держа шляпу в левой руке, и начал излагать, запинаясь, свою покорнейшую просьбу помочь страждущему неизлечимой болезнью, погруженному в крайнюю бедность и имеющему жену и пятерых человек детей мал мала меньше.
163
[163]Пюклер-Мюскау Герман (1785–1871) — немецкий путешественник, объехавший европейские страны, Северную Америку и берега Азии.
Венгерский магнат уставил на него глаза с удивлением, осмотрел с ног до головы, как чудо, какого еще не видывал, и, выслушав долгую речь, спросил:
— Жена?
— Так точно: жена-с… ваше сиятельство, — повторил отставной, — и пятеро человек детей…
— И пятеро детей?
— Так точно-с…
— Что-о, что вы говорите?
— Пятеро-с, — проговорил отставной, отступив с испугом.
— Жаль, мало; только пятеро!.. — сказал магнат, вынимая кошелек, — вот вам по червонцу на человека; если б было больше, больше бы дал… считайте, пять?… Только пятеро детей?
— Ваше сиятельство, — сказал отставной, у которого от радостного чувства тряслись руки и разбежались глаза, смотря на горсть золота, — жена на сносе, прибавьте на шестого…
— Хорошо; а может быть, жена ваша родит двойни?
— Всегда двойни родит, ваше сиятельство, всегда, вот и прошлый раз двойни родила…
— Ну, вот еще два.
— На родины, на крестины понадобятся деньги…
— Ну, об этом поговорим после; приходите-ко ко мне как-нибудь на днях; я буду стоять в «Лондоне».
— Слушаю, ваше сиятельство…
— Ну-ну-ну! ступайте себе, пока назад не отнял!.. Отставной опрометью бросился от магната Волобужа, который посмотрел ему вслед, пожав плечами.
Француз Андре также пожал плечами. Он пришел в ужас, заметив такую щедрость путешественника.
— Пропадшие деньги, совершенно пропадшие! — сказал он со вздохом, — я обязан предостеречь вас; вы думаете, что это в самом деле несчастный офицер? Это мошенник; их здесь тьма ходит… Они вас оберут, monsieur… le comte, [164] — прибавил Андре, не зная, как величать путешественника.
164
[164] Господин граф (франц.).
— Оберут? неужели? какое горе!
— Ей-богу, оберут! как это можно давать столько! Им ничего не надо давать… этим бездельникам, попрошайкам! нищим!
— Тебя как зовут?
— Андре, monsieur.
— Вот видишь, Андре-monsieur, знаешь ли ты разницу между нищим и плутом?
— Non, monsieur. [165]
— Так я тебе скажу: нищий напрашивается на деньги, а плут на услугу. Понял? и прекрасно; довольно рассуждать. Что ж «Лондон»?
— Я уж был там; самый лучший номер готов,
165
[165] Нет, сударь (франц.).
— Умные ноги!
Венгерский магнат вскочил в дормез, Иоганн взлез на козлы, ямщик чмокнул, подернул вожжами.
Поехали. Андре бежал ли следом, или доехал на запятках, но у подъезда гостиницы «Лондон» он встретил и высадил магната из кареты и повел по длинному, довольно сальному коридору до номера.
— Господин покорнейший мой слуга, как бишь тебя зовут?
— Андре, monsieur.
— Ну, Андре-monsieur, лондонская атмосфера и чистота, кажется, не лучше московской?
— Номер прекрасный.