Прикосновение ненависти

Бек Дж. Л.

Такими темпами у нас закончится горячая вода, но я не могу заставить себя спешить. Не тогда, когда я, наконец, получил все, о чем когда-либо просил.

— Ты серьезно? — Она отталкивается от моей груди, чтобы посмотреть на меня. В ее глазах мелькает недоумение. — Люди буквально принимают холодный душ? Я думала, это миф.

— Да.

Она полностью принадлежит мне, и с этого момента я намерен максимально воспользоваться этим. Конечно, я не трахну ее снова в течение нескольких дней, но как только она привыкнет к сексу, я сделаю все возможное, чтобы удовлетворить свой аппетит

к ней.

Она снова прислоняется ко мне, и я продолжаю мыть ее, пока не остывает горячая вода. Мысль о том, что она может замерзнуть, заставляет меня двигаться, хотя мне бы очень хотелось заставить ее отсосать мне. Примечание для себя: посмотреть, что можно сделать с модернизацией водонагревателя, если вообще что-либо можно сделать.

Как оказалось, вода в душе очень быстро становится прохладной, поэтому я закрываю краны. Она дрожит, потирая руки, чтобы согреться, пока я тянусь за одним из полотенец, лежащих на краю раковины. Я заворачиваю ее в него, затягивая поплотнее.

— Иди на кухню, обсохнешь возле плитой.

Она не теряет времени даром — звук ее счастливого стона, когда она оказывается на теплой кухне, заставляет меня рассмеяться, прежде чем я присоединяюсь к ней, вытираясь по ходу дела. Я меньше беспокоюсь о холоде, но Скарлет хрупкая. Не хочу, чтобы она замерзала.

— Позволь мне помочь тебе. — Взяв полотенце, я заканчиваю вытирать ее, затем перехожу к волосам.

— Как хорошо, — бормочет она из-под полотенца, и я не знаю, говорит ли она о тепле от плиты или о том, что я искупал и высушил ее. Это не имеет значения. Она счастлива, и я хочу, чтобы так было и дальше. Я сделаю все, чтобы она улыбалась и чувствовала себя хорошо.

Если бы только не было ощущения, что я предаю своего брата на протяжении всего этого времени. Моя лояльность здесь висит на волоске, и я не могу не задаться вопросом, что подумал бы Ривер о нашем кусочке домашнего счастья.

Сомневаюсь, что он когда-либо испытывал что-либо близкое к любви, учитывая то, как он ненавидит находиться рядом с другими людьми без крайней необходимости.

Мы оба ужасно страдали.

Я уверен, что психолог провел бы целый день, изучая наши мозги и то, как наша общая травма сформировала нас такими, какие мы есть сейчас.

— Ладно, думаю, уже все высохло настолько, насколько это возможно.

Скарлет хихикает и выныривает из-под полотенца, прежде чем выхватить его. Должно быть, я отвлекся.

— Мне понадобится расческа.

— Можешь пока воспользоваться моей, — предлагаю я по пути в спальню.

Еще одна вещь, которой ей не хватает. Надо бы составить список перед поездкой в город… Нет, если подумать, ей придется поехать со мной.

Я не могу оставить ее здесь одну.

Я хочу доверять ей, но она всего лишь человек. И я достаточно насмотрелся на ее махинации в детстве, чтобы понять, как работает ее мозг. Может, ей и не придет в голову убегать, но она любопытная кошечка. Не сомневаюсь, что она хотя бы побродит снаружи. А если она потеряется? Или поранится?

Никто не говорил мне, каким это будет стрессом — наконец-то получить то, о чем я всегда мечтал. Единственного человека. Она — моя ответственность и в сто раз ценнее, чем

была раньше, теперь, когда я завладел ее телом и сердцем.

— Садись. — Обернув полотенце вокруг талии, я придвигаю один из кухонных стульев поближе к плите и сажусь, прежде чем откинуться назад, чтобы достать резинку из ящика с разными мелочами. — Я заплету тебе волосы.

— Что ты сделаешь? — спрашивает она с тихим смешком, оборачивая полотенце вокруг груди. Конечно, я бы хотел, чтобы она этого не делала. Мне никогда не надоест смотреть на нее. Но я могу уважать ее потребность быть скромной; у нас впереди вся оставшаяся жизнь вместе.

— Сядь своей милой маленькой попкой ко мне на колени, и я тебе покажу.

В ее голубых глазах появляется недоверие, но она подчиняется, осторожно забираясь ко мне на колени, прежде чем я сильнее притягиваю ее к себе.

Ближе. Она всегда нужна мне рядом.

На секунду я позволяю себе наклониться вперед и вдохнуть ее. Она пахнет мной и своим обычным ароматом. Полевыми цветами. Ее запах мгновенно успокаивает меня, и я делаю еще один жадный вдох в легкие, прежде чем беру расческу. Я медленно расчесываю, осторожно распутывая ее влажные локоны. Они более темного оттенка блонда, благодаря влажности, блестящие и ароматные. Ее тихие вздохи вместе с близостью ее задницы к моему члену угрожают возбудить меня.

Я сомневаюсь, что она будет возражать, но есть и другие дела, которые нужно выполнить. Я не могу предаваться ей весь день напролет, как бы мне этого ни хотелось.

Как только волосы расчесаны, я разделяю их на три части, которые снова расчесываю, прежде чем пропустить между пальцами и сплести вместе.

— Кто научил тебя заплетать косы? — спрашивает она со смехом в голосе.

— А ты как думаешь? — Я работаю аккуратно, сохраняя гладкость трех прядей. — Луна. Она заставляла меня практиковаться с ней на куклах, когда сама только училась. Слышала бы ты, как она ругала меня, когда я делал что-то не так.

Ее хихиканье возвращает меня в прошлое, напоминая смех моей младшей сестры.

Сколько раз я слышал, как они смеялись вдвоем. Я обычно закатывал глаза и отмахивался от них. У меня не было времени на их бредни — по крайней мере, так я считал в то время.

Волна тоски накатывает на меня из ниоткуда. Тоска. Я так долго мечтал о Скарлет, желал ее, жаждал ее, что забыл обо всем остальном, по чему скучаю, приняв ее присутствие как должное.

— Думаю, мы все это делаем, — бормочу я себе под нос.

— Что именно?

Я не хотел говорить это вслух, поэтому ее вопрос застал меня врасплох.

— Принимаем все как должное. Луна, например. Она возглавляет список. Не было дня, чтобы я не ценил ее присутствие, но я принимал эти маленькие моменты как должное. Например, когда она заставляла меня учиться заплетать косы, чтобы я мог заплетать ее волосы, когда они станут слишком длинными, и она не сможет справиться сама.

Мои пальцы внезапно становятся неуклюжими. Черт возьми, я скучаю по ней. До сих пор я не понимал, что намеренно избегаю думать о ней, чтобы избежать боли, пронизывающей меня. Чувство вины, давление в моей груди.