Прикосновение (Пьесы)
Шрифт:
М а н с у р. Да, это был он.
Ф а р и д а. И тебе не стыдно?
М а н с у р. Стыдно.
Ф а р и д а. Я столько тебя ждала… (Плачет.)
М а н с у р (подходит к ней, обнимает за плечи). Не надо, не плачь.
Ф а р и д а. Я от радости.
М а н с у р. Даже от радости не надо плакать.
Ф а р и д а. Я иногда звонила к твоему отцу и слушала его голос вместо твоего.
М а н с у р. Наши голоса не похожи.
Ф а р и д а. Да, но мне все равно было приятно. (Оглядывается
М а н с у р. Фарид женится.
Ф а р и д а. А если бы я не пришла.
М а н с у р. Я знал, что ты придешь. Я каждый день ждал тебя.
Ф а р и д а. Ты знаешь, я тебя совсем другим представляла…
М а н с у р. Ты же видела меня.
Ф а р и д а. Но ты был другим тогда… Или мне казалось.
М а н с у р. Я был лучше?
Ф а р и д а. Да.
М а н с у р. Все дело в письмах. Я писал хорошие письма, и они украсили меня в твоем представлении. Никогда больше не буду этого делать.
Ф а р и д а. Ты был добрее и веселее.
М а н с у р. Я тогда еще не был птицей.
Ф а р и д а. Какой птицей?
М а н с у р. Это такая глупая сказка про человека, которого заставили взлететь и подстрелили.
Ф а р и д а (с недоумением, чуть раздраженно). Ну и что?
М а н с у р. Я уже взлетел. И теперь кто-нибудь должен нажать курок.
Ф а р и д а. Ты странные вещи говоришь.
М а н с у р. Я шучу. Но было бы очень кстати, если бы сейчас кто-нибудь подстрелил меня, у меня как раз то состояние…
Ф а р и д а. Я бы с удовольствием это сделала, но, к сожалению, нет с собой ружья. Какая же ты свинья все-таки… Я ждала его пять лет, а он мне гадости говорит. (Подходит к нему ближе.) Что случилось?
М а н с у р. Ничего… Скажи, пожалуйста, ты никогда не задумывалась, почему ты писала мне эти пять лет? Тебе кажется это нормальным?
Фарида молчит, слушает его.
Согласись, что нормальный человек не может писать другому в течение пяти лет, почти его не зная. Ну, согласись. Я не хочу тебя обижать, но в этом есть что-то патологическое. Честное слово… (Как бы успокаивая ее.) И во мне тоже есть какой-то дефект. Я тоже ненормальный… Иначе почему я пять лет отвечал на твои письма? И верил, что можно полюбить друг друга заочно, верил, что ты захочешь выйти за меня замуж, верил, что у нас будут дети, верил, что буду работать, верил, что смогу жить в этом дворе, смогу быть таким же, как и они… Это же фантастика какая-то, утопия. Каким надо быть идиотом, как надо заблуждаться в себе, чтобы поверить во все это!
Ф а р и д а (спокойно). Я уже давно советую своим подругам, чтобы они, если хотят получше узнать своих мужей, переписывались с ними несколько лет. Это верное дело. Как хорошо, что ты сидел, иначе я не смогла бы так хорошо тебя изучить. (Неожиданно.) Что случилось?
М а н с у р (виновато, жалобно). Я опять влип в историю.
Ф а р и д а. Я
М а н с у р. Потому что я идиот… Но теперь уже поздно говорить об этом. Все рухнуло…
Ф а р и д а. Что значит рухнуло? Пять лет мы ждали этого дня — и все рухнуло?! Этого не может быть!
М а н с у р. Может. Наш двор не выдерживает меня больше десяти дней. Я появился здесь, чтобы снова исчезнуть. Вещички уже собраны…
Ф а р и д а. Я не отпущу тебя никуда. Что за история?
М а н с у р (иронически). Опять женщина. Я всегда страдаю из-за женщин.
Во двор выходят Т е в а т р о с и Н у р и. Мансур и Фарида молча смотрят на них.
Т е в а т р о с (громко и удивленно). А почему его нет на свадьбе твоего сына? Вместе выросли, в одном дворе живете! Как так можно?! Я пойду приведу его. Где он живет?
Н у р и (тихо, оглядываясь на Мансура). Не надо, он все равно не придет.
Т е в а т р о с. Как так не придет?! Где он живет?
Н у р и. Не надо его беспокоить. Он болен. Вот сын его, поговори лучше с ним.
Т е в а т р о с (решительно направляется к Мансуру). Ты сын Габиба?
М а н с у р. Да.
Т е в а т р о с. Молодец Габиб, хорошего сына вырастил. Что с отцом?
М а н с у р. Он плохо себя чувствует.
Т е в а т р о с. Что значит «плохо себя чувствует»?! Как можно плохо себя чувствовать в такой день?! Идем, я сразу подниму его. Где вино? Пара литров сагиянского вина — и он будет здоров! Идем, идем! (Тянет Мансура за руку.)
М а н с у р (решительно высвобождаясь). К отцу нельзя… Оставьте его в покое.
Т е в а т р о с (удивленно). Почему ты меня обижаешь? Я ничего плохого не сказал, а ты говоришь: «Оставьте в покое».
Н у р и (берет Теватроса под руку). Не обижайся, идем в дом, я тебе все объясню. (Отводит его в сторону.)
Т е в а т р о с (сопротивляется). Подожди.
Ф а р и д а (Мансуру). Я не отпущу тебя никуда. Я не смогу больше с тобой расстаться. (Кладет голову ему на грудь.)
Мансур гладит ее волосы.
Н у р и (шепотом Теватросу). Не обращай на него внимания, у него большая беда.
Т е в а т р о с. Какая беда?
Н у р и (как бы успокаивая его). Большая, большая. Арестовать его могут. Идем в дом. (Тащит Теватроса к двери в дом.)
Т е в а т р о с. Как арестовать? За что?!
Н у р и. Ни за что. Не виноват он ни в чем, но попался. Поэтому настроение плохое, не обращай внимания и не обижайся.