Прикосновение
Шрифт:
— Да, Люси, Теперь, когда я дома, да. — Я говорила свободно. — За исключением того, что мне срочно нужно исчезнуть в ванной.
Когда я встала, каждый мускул моего тела сопротивлялся этому. Так как это выглядело, без помощи я никуда не смогу пойти. Я скривила лицо.
— Люси, лучше позови-ка Бена.
Она подбежала к двери и заорала:
— Папа!
Он прибежал и наградил Люси мрачным взглядом.
— Так совсем не пойдёт. Да ты его до чёртиков напугала!
— Ты ведь сказала, это срочно, — ответила она, небрежно пожав плечами.
Позже Бен отвёл меня назад в кровать, подложил
Я подумала о моей матери. Я знала, что Дин начнёт чаще нападать на неё, когда меня не будет, а возможность того, что он убьёт её одной из своих атак, всегда была. Я так злилась, что она покрывала его, что мне хотелось тогда лишь уехать. Когда же я вспомнила, как она лежала в больничной кровати, мне стало плохо.
Чтобы забыться, я вставила наушники и включила айпод. Мне было интересно, что моя мама слушала. На плеере не было записано слишком много, всего лишь один список, в котором содержалось несколько треков без названия, и я выбрала произвольно один из них, и ожидала услышать одну из любимых кантри моей матери — песня о мужчине, который обижал свою жену. Когда я вместо этого услышала голос моей матери, я от испуга открыла рот.
— Что я только что сказала? А да. Моя мать, твоя бабушка. Она была целительницей, как т… — Её хриплый голос, которому она была обязана массивным потреблением сигарет, пронёсся мимо меня, и я пропустила остаток её слов. Я услышала только одно: моя мать небрежным тоном назвала меня целительницей. Она знала всё это время, на что я была способна.
Пока она была жива, я ничего другого так не хотела от неё, как признания, но даже эту небольшую уступку она мне не предоставила. Вместо того чтобы поговорить со мной, она записала на мой айпод односторонний разговор. Почему она так сделала? Я пролистала меню назад к первому треку. Он показывал, что список был добавлен неделю назад. Снова я включила плеер, и она продолжила говорить на свой нерешительный манер.
— Реми. Привет, малышка. Наверное, ты спрашивала себя, почему я на день рожденье купила тебе айпод. Ты получила не компьютер, ты получила подарок, который мы не могли себе позволить, и от которого для тебя нет особой пользы.
Именно это у меня и было на уме. Я даже подумывала продать его, чтобы отложить побольше денег на случай, если захочу сбежать, но это бы её обидело. Она была так взволнованна, когда я распаковывала айпод.
— У меня были мои причины. Приближался день, когда я должна была рассказать правду о нас. О том, кто ты такая и какая сила в тебе скрывается. Ты и я… Мы не разговариваем друг с другом, и это моя вина. Я не знаю, как мне всё снова исправить, малышка. Я не могу…
Она замолчала. Я могла слышать, как она дышит, поэтому ждала. Судя по эху в её голосе, когда она горько рассмеялась, она должно быть ходила по квартире.
— Достаточно. Это не оправдание. Я сделала много ошибок. Ты это знаешь. Я это знаю. Это не та причина, по которой я виду этот дневник. Есть вещи, о которых ты должна знать, когда станешь независимой. Реми, ты целительница.
Я фыркнула. Как будто я этого уже давным-давно не знала.
— Я знаю, что ты думаешь. Но подожди немного, хорошо? Посмотрим, удастся ли мне объяснить. В двенадцать ты заметила, что другая. Твои порезы и ссадины заживали быстрее, чем у других в твоём возрасте, и ты больше не болела. Даже ещё лучше, ты знала, когда другие были ранены и чувствовала, что можешь снова вылечить их. Я права?
Она попала в точку. Я так сильно тогда испугалась того, что происходило с моим телом, и хотела, чтобы меня утешила моя мать. Но когда я в тот первый раз случайно исцелила её, она из-за чистого страха просто проигнорировала меня.
Дешёвые туфли на высоких каблуках Анны застучали по кухонному полу, и я представила себе, как она бродила по комнате, в то время как говорила, а пластиковые вишни на её любимых туфлях болтались туда-сюда. Где был Дин, когда она это записывала?
— Конечно же я права. Моя мать рассказывала мне, как это происходило с ней, чтобы я однажды могла передать это моим детям. Понимаешь, способность, которая у тебя есть… она передаётся в нашей семье по наследству. Женщины были целительницами, насколько мы можем проследить.
Я должна признаться, что прислушивалась не так хорошо к словам моей матери, как должна была бы.
— Я была обыкновенной, в то время как у твоей бабушки был этот удивительный талант.
Моя бабушка была такой же, как я. Десятки — возможно сотни — женщин были такими, как я. Ашер рассказал мне об этом, но пока что я не верила ему. Повернув голову, я уткнулось лицом в подушку, и заглушил крик, полный гнева. Пять долгих лет моя мать позволяла мне думать, что я уродец, а сама знала обо всём всё это время.
— Я ненавидела то, что она могла делать, потому что это отдаляло её от меня. Когда её из-за этого убили, я поклялась, что никогда не рожу детей. Я хотела избежать возможности, что у меня родиться дочь, которая должна будет жить в постоянной опасности.
Стул поцарапал пол, потом последовал щелчок зажигалки и её глубоких вдох. Наверное, она сидела за кухонным столом, в тумане сигаретного дыма, а перед собой лежал на столе наполовину законченный кроссворд. Я натянула одеяло на голову.
— Позволь мне сначала рассказать тебе о моей семье. Нашей семье. Ты спрашивала себя, почему я никогда не говорила о ней? Твои дедушка и бабушка были хорошими людьми. Они выросли по соседству друг от друга, а их семьи всегда знали, что они сойдутся. В старшей школе они были парой, поженились в двадцать лет, в двадцать два родили меня. Мой отец узнал о даре моей матери уже довольно рано. Ведь именно он был первым, кого она исцелила. Тогда им было по одиннадцать, и он свалился с дерева и сломал руку. Он всегда говорил, что потерял опору на дереве и своё сердце отдал ей. То, что она была целительницей, конечно делало всё сложнее, но это им никогда не мешало. Мы жили уединённо, часто переезжали и оба зарабатывали деньги на жизнь на временной работе. Мать была экономкой, а отец всегда там, где срочно требовалась помощь. Они пытались сделать мою жизнь как можно более нормальной, но отец говорил, нам необходимо держаться от всех в стороне. В детстве меня это не беспокоило. У нас никогда не было много денег, но их хватало.