Принц со шрамом
Шрифт:
Только когда я дохожу до дальней стены, я отворачиваюсь и дрожащими пальцами разворачиваю записку.
Встретимся там, где ты целуешь звезды.
33. Тристан
Ревность — это очень сильное чувство.
Я был бы лжецом, если бы сказал, что никогда не сталкивался с тем, что она обжигает мои внутренности и вбивает в
Но я справился с завистью много лет назад, зная, что я предназначен вершить великие дела; что я поднимусь и в конце концов заберу всё. Что касается моего отца… что ж, тебе становится не так больно, когда учишься не обращать внимания на чувства.
Шрам на моем лице колется, и я провожу кончиками пальцев по неровным краям, пытаясь смириться с тем, что снова горький привкус ревности проникает в мою психику, вызывая эмоции, которых я не испытывал с юных лет.
Увидев, как Клавдий принуждает Сару, я почувствовал, как во мне разгорается ярость, отвращение к тому, что он считает себя достойным произносить ее имя, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к её коже.
Но видеть её с моим братом? Ревность — это болезнь, мутирующая в каждой клетке и заражающая каждый орган, пока она не покрывает мои внутренности и не оседает в мозгу моих костей. Она заставляет меня снова почувствовать себя всего лишь потерянным маленьким мальчиком, застрявшим в тени и наблюдающим, как у моего брата есть всеё, что я хотел бы иметь.
Но Майкл скорее убьет её, чем позволит опозорить своё имя, отпустив её. Поэтому, пока я не устрою гиенам революцию и не займу трон, всё, на что я могу надеяться, это украденные мгновения в тенистых ночах.
На улице темнее обычного, густые облака нависли над городом и скрывают небо от глаз. Я понятия не имею, продолжается ли бал, но сейчас мне все равно. Эдвард уже сказал мне, что мы выполнили намеченное, и здесь, в саду моей матери, никого нет.
Листья хрустят на земле позади меня, и я откидываю голову назад, пуская кольца дыма в воздух.
— Технически, сегодня ночью нет звезд, которых я могла их поцеловать.
Я улыбаюсь голосу Сары.
— Может быть, они ждали Вашего прихода.
Она пыхтит, обходя скамейку, положив руки на бедра. Исчезла женщина в кружевном бальном платье, и на ее месте стоит простая девушка в черном платье с юбкой, которая останавливается выше щиколотки.
Раньше она была красива, но именно в эти моменты у меня перехватывает дыхание.
Ухмыляясь, она подходит ко мне, ее цветочный аромат вдыхается в мои ноздри, когда она наклоняется и берет косяк из моего рта, подносит его к своим губам и вдыхает, ее взгляд задерживается на мне.
Мои пальцы напрягаются от желания притянуть ее к себе.
— Итак… — она выпрямляется, оглядываясь
Я вздергиваю бровь.
— Разве?
Она вздыхает, поджав губы, глядя на меня.
— Я решила, что Вы не способны вести настоящий разговор. Вы только и делаете, что задаёте вопрос за вопросом.
Мои ноги вытягиваются, пока не окружают её, заключая в клетку.
— Вы так думаете? — спрашиваю я, мои руки тянутся к ее бедрам.
Ее глаза расширяются, когда я хватаю ее и тяну вперед, пока ее голени не упираются в скамейку, а мои сапоги не касаются ее лодыжек.
— Вы забыли свое место, — задыхается она.
— Нет, — подняв руку, я вырываю гашиш у нее изо рта, позволяя кончикам пальцев коснуться ее надутых губ. — Я просто вычислил Ваше.
Ее дыхание сбивается.
— Однажды Вы попросили меня открыть Вам секрет, — продолжаю я. — Вы все еще хотите его получить?
Она двигается, садится рядом со мной, наклоняет голову, наблюдая за мной любопытным взглядом.
— Тут явно есть какой-то подвох.
Усмехаясь, я прислоняюсь спиной к скамейке.
Из леса доносится треск, и ее глаза устремляются к звуку, прежде чем она начинает мотать головой из стороны в сторону.
— Я должна идти, — говорит она.
Я машу рукой в сторону двери.
— Так идите.
Она не двигается, хотя ее глаза сканируют периметр.
— Ma petite menteuse, мы оба знаем, что риск возбуждает Вас, — я придвигаюсь ближе к ней на скамейке. — Не так ли?
Она выдыхает.
— Перестаньте это делать.
— Что делать?
— Это, — огрызается она. — Вы выводите меня из себя. Я не знаю, зачем я вообще сюда пришла. Я лучше выпью галлон отбеливателя, чем всю оставшуюся ночь буду слушать, как Вы на всё отвечаете вопросом.
Мои губы подрагивают в уголках.
— Тогда спросите меня уже о чём-то, Маленькая Лань.
— Прекрати называть меня ласковыми прозвищами, — ворчит она. — Это неуместно.
Я ухмыляюсь, затягиваясь косяком.
— Ладно.
Она наклоняет свою верхнюю часть тела ближе, и мой живот переворачивается, мой взгляд падает на ее грудь, и я задаюсь вопросом, как выглядят ее соски. Каковы они на ощупь. Умирают ли они от желания быть поцелованными, так же, как и я отчаянно мечтаю попробовать их на вкус.
Её рука перемещается с коленей, поднимаясь вверх, пока она не проводит кончиками пальцев по краю моего лица.
Мои нервы шипят от ее прикосновения.
— Откуда у Вас шрам?
Вопрос выводит меня из оцепенения так быстро, как молния, и я выпрямляюсь, теряясь в воспоминаниях.
— Что это? — голос Майкла ползет по моей шее, как паук.
Я застываю на своем месте у камина, мои пальцы крепко сжимают уголь, пока я работаю над последними штрихами моей последней работы. На ней изображены мы с отцом, его рука обнимает мои плечи, когда мы стоим на краю утёса. Сместившись, я сутулюсь, поворачивая тело, пока размазываю границы одного из деревьев, стараясь не замечать присутствия брата.