Принцесса-невеста

Моргенштерн С.

– Я компенсирую вам это. Я предоставлю вам лучшую камеру во всём Флорине. Неужели вы мне не верите?

– Как могу я верить человеку, которому платил двадцать лет, чтобы избежать тюрьмы, и который внезапно, в минуту небольшого давления со стороны, приходит ко мне и говорит «иди за решётку»? Я не пойду.

– Ты! – Йеллин сделал знак шумному.

Грубосиловик подбежал к нему.

– Немедленно посади этого человека в фургон, – сказал Йеллин.

Фолкбридж

только собрался возразить, как шумный ударил его по шее.

– Не так грубо! – воскликнул Йеллин.

Шумный поднял Фолкбриджа, попытался счистить пыль с его одежды.

– Он жив? – спросил Йеллин.

– Понимаете, я не знал, что вы хотели видеть его в фургоне живым; я думал, что вам просто надо было, чтобы он был в фургоне, а дышит он или нет – не главное, поэтому…

– Достаточно, – прервал его Йеллин, и, в расстроенных чувствах, поспешно покинул паб, пока шумный выносил Фолкбриджа. – Это все? – осведомился он у многочисленных грубосиловиков, которые покидали Квартал Воров, таща свои фургоны.

– Я думаю, что ещё остался тот фехтовальщик с бренди, – начал шумный. – Видите ли, они пытались вытащить его отсюда вчера, но…

– Меня не интересуют пьяницы; я важный человек, так что вытащите его отсюда прямо сейчас, вы двое; возьмите фургон с собой и поторапливайтесь! Этот квартал должен был оцеплен и опустошён к закату, или принц будет мною недоволен, а мне не слишком нравится, когда принц мною недоволен.

– Мы идём, идём, – ответил шумный и быстро отправился прочь, позволив тихому тащить фургон с лежащим в нём Фолкбриджем. – Они пытались вытащить этого фехтовальщика вчера, обычные полицейские, но, кажется, он неплохо владеет шпагой, и это заставило их быть осторожными, но, думаю, у меня есть трюк, который сработает. – Тихий спешил за ним, таща фургон. Они завернули за угол, и пьяное бормотание, раздававшееся из-за другого угла впереди, стало громче.

– Мне становится очень скучно, Виццини, – слышался голос, принадлежавший кому-то вне поля их зрения. – Три месяца ожидания – это слишком долго, особенно для страстного испанца. – Намного громче: – А я очень страстен, Виццини, а ты – всего лишь медлительный сицилиец.Поэтому, если в ближайшие девяносто дней ты здесь не появишься, у нас с тобою всё кончено. Слышишь? Кончено!– Намного тише: – Я не хотел этого сказать, Виццини, я просто обожаю своё грязное крылечко, не торопись…

Шумный грубосиловик замедлился.

– Он целыми днями так бормочет; не обращай внимания и держи фургон так, чтобы он его не видел. – Тихий подтянул фургон к самому углу и остановил его. – Оставайся у фургона, – добавил шумный и прошептал: – А вот и мой трюк. – С этими словами он зашёл за угол и посмотрел прямо на тощего парня, который сидел на крыльце, сжимая в руках бутылку бренди. – Привет, дружище, – сказал шумный.

– Я не сдвинусь с места; придержи свой «привет», – сказал пьяница.

–

Выслушай меня, будь добр: меня послал сам принц Хампердинк, который ищет развлечение. Завтра пятисотлетие нашей страны, и прямо сейчас проходит соревнование между дюжиной сильнейших акробатов, фехтовальщиков и эстрадных артистов. Лучшая пара завтра будет состязаться лично перед женихом и невестой. Итак, к тому, для чего я здесь: вчера некоторые из моих друзей пытались арестовать тебя, и потом сказали мне, что ты, сопротивляясь, показал необычайно искусное владение шпагой. Поэтому, если ты захочешь, я, в виде величайшего самопожертвования, доставлю тебя на соревнование фехтовальщиков, где, если ты и вправду так хорош, как мне сказали, завтра ты сможешь иметь честь развлечь королевскую пару. Как считаешь, ты сможешь одержать победу в подобном соревновании?

– С лёгкостью.

– Тогда поторопись, пока ещё можно принять участие.

Испанцу удалось подняться. Он вытащил свою шпагу ножен и сделал несколько стремительных движений, разрезав утренний воздух.

Шумный быстро отступил на несколько шагов назад и сказал:

– Мы не можем тратить время; идём же.

Но тут пьяница начал кричать:

– Я – жду – Виццини…

– Разиня.

– Я – не – разиня – я – просто – следую – приказу…

– Зараза.

– Не – зараза, – не – разиня; неужели ты не можешь понять, что я… – и тут его голос на мгновение замолк, он прищурился. Затем тихо сказал: – Феззик?

Откуда-то позади шумного тихий ответил:

– Кто говорит-ик?

Иниго сделал шаг от крыльца, отчаянно пытаясь заставить глаза сфокусироваться сквозь пелену выпитого бренди. – Говорит-ик? Это шутка?

Тихий сказал:

– Игрутка.

Иниго вскрикнул и, пошатываясь, пошёл вперёд:

– Феззик! Это ты!

– ЭТО НЕ МЕЧТЫ! – Он протянул руки как раз вовремя, чтобы подхватить споткнувшегося Иниго и вернуть его в прямое положение.

– Держи его так, – сказал шумный грубосиловик и быстро двинулся вперёд, занеся правую руку так же, как он сделал это с Фолкбриджем.

Ш Л Ё П !

Феззик кинул шумного грубосиловика в фургон рядом с Фолкбриджем, прикрыл их обоих грязным одеялом и быстро вернулся к Иниго, которого оставил опирающимся на стену здания.

– Я так рад тебя видеть, – сказал Феззик.

– О, это… это… но… – голос Иниго становился всё тише. – Я слишком ослаб для сюрпризов, – смог произнести он, прежде чем потерял сознание от усталости, бренди, голода, недостатка сна и многих других непитательных вещей.