Принцесса-невеста

Моргенштерн С.

Феззик поднял его одной рукой, другой взял фургон и поспешил обратно к дому Фолкбриджа. Он внёс Иниго внутрь, положил его наверху на пуховую постель Фолкбриджа, затем быстро зашагал к входу в Квартал Воров, таща фургон за собой. Он удостоверился в том, что грязное одеяло прикрывает обеих жертв, а у входа отряд грубой силы по башмакам подсчитывал число ликвидированных. Сумма сошлась, и к одиннадцати утра огромный обнесённый стеной Квартал Воров был официально опустошён и заперт на замок.

Феззик, теперь освобождённый от действительной службы, пошёл вдоль стены, пока не нашёл тихое место, и стал ждать. Он был один. Стены никогда не

были для него проблемой, ведь его руки ещё работали, и он быстро взобрался по этой, и по тихим улицам направился к дому Фолкбриджа. Он приготовил чай, принёс его наверх, силой напоил Иниго. Через несколько секунд Иниго уже сам заморгал.

– Я так рад тебя видеть, – сказал тогда Феззик.

– О, да, да, я тоже очень рад, – согласился Иниго, – и мне жаль, что я потерял сознание, но последние девяносто дней я лишь ждал Виццини и пил бренди, и, общем, встреча с тобой оказалась слишком большим сюрпризом на пустой желудок. Но теперь я в порядке.

– Хорошо, – сказал Феззик. – Виццини умер.

– Вот как, а? Умер, говоришь… Вицц… – и он снова упал в обморок.

Феззик принялся бранить себя.

– Ох, дурак, если есть верный путь и неверный путь, то ты точно найдёшь тупой путь; дурак, дурак, вернись в начало, если что пошло не так. – И тут Феззик почувствовал себя совсем идиотом, потому что, спустя столько месяцев, когда он не мог вспомнить, теперь, когда это было уже не надо, он наконец вспомнил. Он быстро спустился и сделал чай с крекерами и мёдом и снова покормил Иниго.

Когда Иниго моргнул, Феззик сказал:

– Отдохни.

– Спасибо, друг мой; больше никаких обмороков. – И он закрыл глаза и проспал целый час.

Феззик же принялся за дело на кухне Фолкбриджа. Он не слишком хорошо знал, как приготовить хороший обед, но он мог греть, и охлаждать, и отличить хорошее мясо от испорченного, поэтому было не так уж и сложно сделать что-то, что когда-то было похоже на ростбиф, и что-то, что могло быть картошкой.

Неожиданный запах горячей пищи разбудил Иниго, и он, лёжа в постели, съел всё, чем Феззик кормил его.

– Я и не знал, что нахожусь в таком ужасном состоянии, – сообщил Иниго, не переставая жевать.

– Тссс, теперь ты будешь в порядке, – сказал Феззик, нарезая ещё один кусок мяса и отправляя его Иниго в рот.

Иниго тщательно прожевал его.

– Сначала ты появляешься так внезапно, а потом ещё и то, что произошло с Виццини. Это меня доконало.

– Это всякого бы доконало; просто отдохни. – Феззик начал нарезать другой кусок мяса.

– Я чувствую себя так беспомощно, словно ребёнок, – сказал Иниго, пережёвывая следующий кусочек.

– К закату ты будешь так же силён, как всегда, – пообещал Феззик и подготовил следующий кусок мяса. – Шестипалого мужчину зовут граф Руген, и сейчас он находится во Флорине.

– Интересно, – удалось в этот раз проговорить Иниго, прежде чем он снова потерял сознание.

Феззик поднялся на ноги рядом с неподвижным Иниго.

– В общем, я такрад снова тебя встретить, –

сказал он, – и мы так давно не виделись, и у меня столько новостей.

Иниго просто лежал в кровати.

Феззик направился в ванную Фолкбриджа, вставил пробку, и, после долгой работы, наполнил её горячей водой и окунул в неё Иниго, держа его одной рукой, другой закрывая ему рот, и, когда бренди вместе с потом стало выходить из тела испанца, Феззик опустошил ванну и вновь наполнил её, на этот раз ледяной водой, и снова окунул Иниго, и, когда вода стала чуть теплеть, он снова наполнил ванну горячей водой, и опять окунул Иниго, и теперь бренди по-настоящему сочилось из его пор, и так час за часом, горячая, и холодная как лёд, и снова кипяток, и потом немного чаю и тост, и затем снова кипяток и чуть больше ледяной воды, и затем поспать, и затем больше тостов, меньше чая, но самое длинное погружение в горячую воду, и к этому моменту в теле Иниго уже почти не осталось бренди, и последняя ледяная ванна, и затем двухчасовой сон, и вот к вечеру они сидят на кухне Фолкбриджа, и теперь, наконец-то, в первый раз за девяносто дней, глаза Иниго почти ясные. Его руки ещё трясутся, но не так уж и заметно, и, пожалуй, Иниго-до-бренди победил бы этого парня после шестидесяти минут фехтования. Но не многие другие мастера в мире пережили бы и пять.

– Расскажи мне коротко: пока я был здесь с бренди, ты был где?

– Ну, некоторое время я был в рыбацкой деревушке, а потом немного слонялся тут и там, а несколько недель назад обнаружил, что нахожусь в Гульдене, а тут только и разговоров что о предстоящей свадьбе и о возможно предстоящей войне, и я вспомнил Лютик, и как я поднимал её на Скалы Безумия; они была такая красивая и мягкая, и я никогда раньше не был так близко к благоухающим вещам, и я подумал, что было бы неплохо посмотреть на её свадебные гуляния, поэтому направился сюда, но у меня закончились деньги, а они формировали отряд грубой силы, и им были нужны гиганты, и я пришёл проситься к ним на работу, и они били меня дубинками, чтобы проверить, достаточно ли я силён, и когда дубинки сломались, решили, что да. Я был грубосиловиком первого класса всю последнюю неделю; они хорошо платят.

Иниго кивнул.

– Ладно, ещё раз, и на этот раз, пожалуйста,будь краток, с самого начала: человек в чёрном. Он одолел тебя?

– Да. В честном поединке. Сила против силы. Я был слишком медлителен и давно не практиковался.

– Значит, это он убил Виццини?

– Полагаю, что да.

– Он использовал шпагу или силу?

Феззик попытался вспомнить.

– У Виццини не было ран от шпаги, и он не выглядел побитым. Там было только два кубка и мёртвый Виццини. Наверное, это был яд.

– Но зачем Виццини принимать яд?

У Феззика не было ни малейшего представления на этот счёт.

– Но он был определённо мёртв?

Феззик не сомневался в этом.

Иниго начал мерить кухню шагами, его движения были, как и раньше, быстрыми и резкими.

– Итак, Виццини мёртв, достаточно об этом. Расскажи мне краткоо том, где же этот шестипалый Руген, чтобы я мог убить его.