Принять учись
Шрифт:
Зажав рот рукой, чтобы подавить жалобный стон, я села на пол, стараясь не издавать звуков, потому что Женя всё слышит, и чувствует. Этого было уже много. Как мне всё ему объяснить? Меня не покидало чувство, что если он узнает правду, то возненавидит меня.
Так я просидела до самой поздней ночи, пока экран телефона не загорелся ярким светом. Открыв сообщение, я чуть не выронила телефон:
— Им просто повезло. Я тебя предупреждал.
— Чего ты хочешь? — дрожащими руками набираю сообщение.
— Ты прекрасно
— Зачем ты это делаешь?
— Чтобы ты поняла, что со мной так поступать нельзя.
— Это что, месть?
— Разве? Просто урок, чтобы ты знала, как нехорошо сдавать своих любимых ментам и потом просто исчезать.
— Ты совсем из ума выжил?!
— Не кипятись. Ты, Лизонька, прекрасно знаешь, что должна мне, и что принадлежишь мне. Я долго ждал, пока ты наиграешься и думал, что после истории с Тихоновичем ты всё поймешь, однако…
— Ты убедил его!
— Я ничего не делал.
— Та записка!
— Это просто записка, детка, ничего более.
— Чтоб ты сгорел в аду!
— Как грубо, в прочем в этом вся ты.
— Ты моральный урод…
— Следи за языком, дорогуша, как я слежу за теми, кто тебе дорог. Кто знает, что может случиться… с кем и когда…
— Не смей их трогать!
— Не стану, если ты будешь послушной.
— Это шантаж и угроза!
— Нет, это дружеское предупреждение. Либо ты сидишь тихо, расстаёшься со своим верзилой и возвращаешься ко мне, и все твои друзья целы и невредимы, или кто знает, что может случиться.
—…
— У тебя есть время подумать. Сделай правильный выбор.
Страх — просто выстреливающие пять букв, что сковывают всё тело и заставляют мозг разлагаться, а сердце не ощущать звонких убийственных выстрелов. У него мерзкий голос, напоминающий скрип старых проржавевших качелей, эхом проносится внутри черепной коробки и со стуком бьётся о стенки. Страх топит в болоте одиночества и ненависти, в своей собственной безысходности.
Призрак прошлого вернулся в мою жизнь, пытаясь меня сломить, а я просто не могу найти в себе сил противостоять ему. Пальцы немеют, колются изнутри, кости горят, как будто хотят разорвать плоть и вырваться наружу. Глаза расширяются, ища мнимое спасение от этого ужаса. Сердце бьётся так, что я не ощущаю ничего, кроме неумолкающего тока в груди.
Я провела в затворничестве несколько дней, не отвечая ни на звонки, не открывая никому дверь. Только Мире написала, что хочу побыть одна. Но приход друзей и Жени не прекращался, что я не выдержала и прокричала, что есть мочи:
— Оставьте меня в покое! Дайте мне побыть одной! Дайте мне свободы!
И если со стороны могло показаться, что это грубый посыл, то на самом деле это был крик души о помощи, страдании и одиночества!
После этого никто не приходил, лишь изредка прислали сообщения, чтобы спросить, как я. А
Он продолжал меня запугивать, манипулировать, напоминать обо всём, что было в прошлом… Я лежала на полу и не знала, как это всё прекратить, казалось, время остановилось, пока в памяти не всплыли слова Жени: «Я люблю тебя. Я выбрал тебя. Ты моя жизнь».
И я не выдержала, зарыдала в голос, надрывно. Потому что я не могла отказаться от него, и не только потому, что я его Пара и без меня он погибнет, но и потому что люблю его. До безумия сильно люблю…
Мы сидели с парнями в баре, сегодня был наш день, и всё бы ничего, но меня не покидало какое-то странное предчувствие. Я ощущал, что мой волк неспокоен, как и я из-за происходящего с Лисой. Я чувствовал её, но не знал, что творится с ней. Она не подпускала к себе никого. Мы уже несколько дней не разговаривали. Я очень надеялся, что она хотя бы ответит на мои сообщения, но нет. Молчала всё это время. Это-то меня пугало и волновало ещё больше. Я не знал, что происходит. Догадывался, хотя нет, даже уверен, что в этом замешен этот Макар, но точно узнать я смогу только, если Лиза мне всё расскажет. А пока это глухое неведение раздражало и только распаляло мой гнев.
— Совсем всё плохо? — спрашивает Тоха.
Я лишь неоднозначно пожал плечами и хотел уже было ответить, как раздаётся звонок и какого было моё удивление, когда на экране телефона высветился номер Лизы. Мне показалось, что я даже дыхание затаил.
Быстро нажимаю кнопку ответа и слышу:
— Женя…
Её голос хриплый, даже сиплый, слышу всхлипы и рыдания, а ещё какой-то страх в голосе, ибо он дрожит.
— Что случилось? — я сразу напрягся, такого голоса у неё не было, даже когда Виктор Тихонович умер.
— Ты… ты можешь приехать? Пожалуйста… — словно умоляет меня.
— Где ты?
— Дома… — снова всхлип.
— Буду через пять минут!
Хватаю ключи от машины со стола и срываюсь к ней.
— Что случилось? — взволновано спрашивает Диман.
— Ещё не знаю, но мне это не нравится.
— Звони.
Я понимающе и согласно киваю, после чего пулей мчу к своей лисе.
Меня насторожил её испуганный голос, её слезы.
Ровно через пять минут я уже был у её дома. Бегом поднялся на четвёртый этаж и позвонил. Лиза сразу же открыла дверь, как будто ждала возле неё. Смотрю на заплаканное лицо, трясущиеся руки и до жути испуганный взгляд.
— Женя… — чуть ли не шёпотом говорит она.
Я делаю шаг вперёд, чтобы зайти в квартиру, как она тут же прижимается ко мне. Что же такое случилось?
Прижимаю Лизу к себе, шепчу всякую ерунду, чтобы она успокоилась и рассказала, что произошло.
— Лиса, я рядом, теперь тебе нечего бояться.
— Женя…
— Да?
— Женя… прости меня… — всхлипывает Лиза, девушка, которая всегда была, как кремень.
— Что случилось, Лиз? За что ты извиняешься?
— За то, что не подпускала тебя к себе несмотря на то, что чувствую, прости…