Притчи. Стихи. Рассказы 1-15
Шрифт:
Итак, история ниже происходит в наше время и история эта про милиционера.
* * *
Молодой человек прогуливался в свой выходной день. Скажем, правда, он не прогуливался от безделья выходного дня, а прогуливался он из своего гаража, поставив свою машину в него, и направляясь из него пешком до своего дома. Он, когда ещё ехал в гараж, заметил в тупичке между другими гаражами как бы разбитую машину, и более того, машина вероятно была милицейская. Теперь он решился сделать крюк, чтобы специально пройти в этот тупичок и разглядеть всё как есть. Не из одного профессионального любопытства он решился пойти и потрудить лишнего свои ноги, а и просто из человеческого, да и странно, что вообще милицейская машина может вот так просто валяться никому не нужной. Странно ещё было и то, что машина была не то что бы после аварии и убрана с дороги, чтобы не затруднять движение, а похоже было больше на то, что машину будто разобрали и оставили один кузов, — она была без стёкол и вся мятая, — так показалось этому молодому человеку, когда он мельком успел разглядеть, проезжая её мимо.
Да, зрение его не подвело. Вот он подходил и видил с того же расстояния, что и прежде, что он не ошибся. Машина была будто взорвана изнутри и стояла на спущенных колёсах. Вот только, чего этот молодой человек не заметил, когда проезжал мимо, это два лежащих тела возле неё. Люди, лежащие возле, были одеты в милицейскую форму и, без всяких сомнений, были мертвы. Двери, передняя и задняя, с одной и той же стороны, были открыты, и оба мужчины видимо пытались бежать, но не успели и смерть настигла быстрей. Глаза того, который пока был живой сидел за рулём и теперь лежал подле, глаза его были самую малость приоткрыты, а выражение лица, выражение бровей и губ было как бы страдальческое и вместе с тем раздражённое. Лицо того, что при жизни сидел на заднем пассажирском сидении и теперь лежал на земле, было похожим; только у него глаза были как у человека, который крепко спит, но только тоже как бы страдальческие и тоже как бы какие-то побеждённые…
Невообразимый ужас объял нашего молодого человека, ему в одну эту минуту, которую он разглядывал мертвецов и их служебную машину, представилось нечто кошмарное, которое не было бы кошмарным, если б не было реальным. Было очевидно, что убийца или убийцы это люди может и не с большими силами, но с дерзостью, которая не имеет границ, — и уж конечно теперь эти убийцы пойдут до конца, потому что свидетельство того, что они готовы к любым последствиям, было перед глазами, и разумеется так просто они не сдадутся.
Молодой человек сам был милиционером и вспомнил об этом с некоторым позорным чувством. Он подумал: а вдруг кем-то объявлена охота милиционеров или что-то вроде того. Страх овладел им, он побоялся сделать даже хотя бы один шаг в сторону машины и убитых. Скрепляя сердце он наоборот стал делать шаги назад, с мыслью, что авось никто не заметит случайно, что он здесь был. Можно конечно оправдать его трусость неимением в распоряжении табельного пистолета, но если по честности, то про табельный пистолет наш милиционер и не вспомнил ни разу…
Он сделал шагов пять в сторону спины и вдруг что-то почувствовал — но почувствовал не физически, хотя физически тоже, но прежде физического он почувствовал душой ли, мозгом ли, что сзади есть какой-то предмет ли, человек ли…
— Ай! — успел вскрикнуть он и даже успел немного поднять руку, а затем потерял сознание.
Впоследствии он помнил почти явственно, как кто-то ударил его вероятно монтировкой или арматурой.
2
Очнулся он на том же месте, на котором был повержен. Вокруг уже было много людей, стояли машины — простые и милицейские, — как и люди были тоже в штатском и в форме. Милиционер подумал: слава богу, теперь я в безопасности.
— О, очнулся. — сказал кто-то.
Милиционеру тон предложения показался грубым, но он не обиделся, а напротив, натужно улыбнулся. К нему подошла женщина врач и поднесла ватку к носу с вонючим спиртом, — и тоже сделала это так грубо, что милиционер не ожидал такого с собой обращения.
— Виталя, отведи его в машину. — произнёс серьёзным голосом какой-то человек.
Милиционер наверно понимал, что отвести в машину нужно именно его, но как-то в это ещё не верил. Он витал в мыслях, что о нём сейчас позаботятся и уже готов был начать учтиво отказываться от медицинской помощи, — как подошедший человек с силой взял его под руку, затем поднял, а повёл не в машину скорой помощи, которая здесь тоже стояла, а в милицейскую машину, на заднее сидение… Милиционер, ведший нашего милиционера, тоже сел рядом на заднее сидение, вскоре сел ещё один милиционер за руль, — ни того, ни другого наш милиционер не знал, — машина завелась и они поехали.
Наш потерпевший милиционер стал догадываться, что он — подозреваемый. По молодой своей чувствительности он хотел было начать возмущаться и оправдываться, дескать, ребята, вы не того собираетесь допрашивать, — но что-то серьёзное и что-то потяжелевшее в душе его не дало ему вымолвить и слова. Он решил молча доехать до отделения и по дороге заодно хоть как-то собраться с мыслями.
Его привезли и завели в кабинет. Следователя ожидать пришлось не долго, минут пятнадцать, — вскоре он вошёл и начался допрос. (Мы не станем передавать все подробности допроса, ибо это слишком скучно.)
— Ну рассказывайте. — промолвил светловолосый мужчина, чуть только старше нашего милиционера. — Что вам сделали убиенные?
Допрашиваемый милиционер вытаращил глаза, он не ожидал такой дерзости в свой адрес.
— Вы о чём! Я сам потерпевший!
— Тише, тише. Это мы знаем. Так что вам сделали убиенные?
— Слушай ты! Следила! Ты! Я…
— Успокойтесь. Я надеюсь Вам не надо объяснять, какие ответные меры мы в праве предпринять на ваше буйство?
Милиционер немного осадил себя и немного задумался. Прошла минута и по взгляду следователя было видно, что он сейчас снова станет давить на него другими глупыми вопросами. Милиционер собрался с силой и, придавив гордость в душе сколько было возможно, в пол голоса начал:
— Меня бы в травм пункт… Мне по голове ударили…
— Кто Вам ударил по голове?
— А я по чём знаю?
— Где вы взяли взрывное устройство?
Гордость нашего милиционера была им сами действительно несколько подавлена и поэтому сил теперь заорать: «какое к чёрту взрывное устройство!» — у него не было.
— Меня по голове ударил кто-то… — опять тихо промолвил он, как бы из последних «вежливых сил».
Он стал показывать рукой место, куда его ударили, но к собственному сожалению не нашёл на этом месте не то что рассечения, а даже шишки, ощупывая череп и теребя волосы. Так что если бы суровый следователь даже решил понянчиться с подозреваемым и отправил бы его на мед-освидетельствование, дабы зафиксировать побой, то медики всё равно бы ничего не обнаружили на его черепушке и, более того, зафиксировали бы, что он шарлатан и водит следствие за нос.
— Ладно. Не хотите говорить. Андрюха! — крикнул следователь кому-то за закрытую дверь.
Андрюха вошёл.
— Андрюх, отведи его в камеру к блатным. Пусть подумает.
Следователь надеялся, что подозреваемый начнёт пугаться. Подозреваемый действительно начал пугаться, только виду не подавал, проявив действительную смелость. Положение было тупиковое. Милиционер понял, что нужно вытерпеть первую бурю этого свалившегося на него кошмара, ничего не говорить по возможности и ждать адвоката… Следователь же, в свою очередь, намеревался навести справки о подозреваемом во время пребывания того в заточении. К слову, личность подозреваемого была всем известна, а целью наведения справок было установление хоть каких-нибудь связей тех убитых возле машины милиционеров и нашего подозреваемого, для того что бы ещё раз огорошить при следующем допросе.